Преданья старины глубокой

Костлявый старик в короне легко поднялся с трона, быстрым движением одернул плащ и размашистым шагом направился к выходу. Игорь Берендеич замешкался. Однако царь Кащей высказал вполне недвусмысленное пожелание, поэтому огромные дивии мгновенно схватили молодого князя подмышки и потащили следом.

— Отпустите, я сам пойду! — возопил Игорь.

— Отпустите его, — равнодушно приказал Кащей, даже не оборачиваясь.

Костяной Дворец! В тронный зал кащеевых чертогов князя приволокли связанным, с мешком на голове, так что разглядеть по пути удалось немногое. Однако теперь, когда такая возможность представилась…

До сего дня князь Игорь полагал, что вотчина царя Кащея должна быть такой же, как он сам, — воплощением наижутчайшего кошмара. И снаружи она именно такой и была — зловещей темной цитаделью, лежащей меж угрюмых лесов, топких болот да черных гор. Но вот изнутри…

Богатство и роскошь — вот что бросалось в глаза. Стены облицованы червонным золотом, столбы и колонны — чистое серебро, потолки украшены драгоценными каменьями, лестницы выстланы лучшим перламутром, словно крылья Жар-Птицы. Полы мраморные, а кое-где — вовсе хрустальные. Собери всех князей да бояр русских, сколько их ни есть, свали в единую кучу все их сокровищницы — и то не наберется даже на четвертинку такой диковины.

— Ну и богат же ты, царь!.. — невольно выдохнул князь.

— А ты думаешь, для чего ко мне все время лезут подобные тебе? — безразлично пожал плечами Кащей. — Дивись, князь, дивись — это все еще только пустяки, игрушки. Вот в казне моей — там подлинное сокровище.

— И все награблено, все похищено у честных христиан… — с какой-то отрешенностью вымолвил князь.

— Под «честными», надо полагать, ты имеешь в виду себя? Хек. Хек. Хек, — сухо рассмеялся-откашлялся Кащей. — Все-таки ты глуп, князь. Молод и глуп. Этот дворец стоял здесь, когда Рюрик явился в Новгород. Этот дворец стоял здесь, когда Бус Белояр корчился на кресте. Этот дворец стоял здесь, когда везущий Христа осел вступил в Иерусалим. Этот дворец стоял здесь, когда на далеком полудне под деревом сидел молодой царевич Гаутама. Этот дворец стоит здесь уже бессчетные тьмы веков, князь. Я видел времена, когда и самой Руси еще не было на свете.

Кащей окинул съежившегося русича ледяным взглядом, выждал, пока тот полностью осознает свою ничтожность, ощутит, как мимолетна и недолговечна жизнь смертного человека, а потом равнодушно добавил:

— Однако не буду скрывать — эти богатства я награбил, а не заработал.

Процессия остановилась у золотой арки, ведущей в небольшой садик под крышей. Возле нее на цепи сидели две змееподобные твари… но Игорь протер глаза и сообразил, что тварей не две, а лишь одна — двухголовая, с птичьими лапами.

— Амфисбена, — равнодушно пояснил Кащей, легонько касаясь чешуйчатой башки. — Моя любимица. Не подходи близко, князь, она огнем пышет.

А Игорь и не собирался приближаться к этому чудищу. Он обошел ее, плотно прижимаясь к стене, покуда Кащей поглаживал верного стража. Жуткая амфисбена аж буркотала от удовольствия.

В центре сада бил фонтан, кругом росли цветы, а чуть справа расположилась золотая беседка. Там возвышался ажурный хрустальный столик на длинной витой подставке. А на столике — огромное блюдо с одним-единственным краснобоким яблоком посредине.

— Хочешь? — предложил Кащей, подбрасывая фрукт в ладони. — Последнее осталось.

— Нет-нет, не хочу! — торопливо отказался Игорь. Угощение из рук этого колдуна он не принял бы ни за какие сокровища.

— Не хочешь — как хочешь, — безразлично пожал плечами старик, вгрызаясь в яблоко сам. — Смотри, пожалеешь. Хорошие яблоки в этом году уродились.

Обкусав спелый фрукт со всех сторон, Кащей швырнул огрызок амфисбене. Две змеиные головы немедленно принялись грызться из-за подачки. Игорь смотрел на это расширившимися глазами — там, куда капала слюна чудища, трава в мгновение ока жухла и увядала.

— Подойди сюда, князь, — приказал Кащей, склонившись над блюдом. — Дотронься-ка.

Игорь даже не шелохнулся. Но над ним тут же нависли дивии — один схватил парня за плечи, второй силком заставил коснуться гладкой поверхности. Князь едва не зажмурился — он все еще ожидал какой-то каверзы. Но ничего не произошло — на ощупь блюдо оказалось точно таким же, как любое другое.

— Думай о своей Василисе, — послышался холодный голос. — Вспоминай ее. Представь воочию.

Игорь невольно заулыбался — лицо суженой и так стояло перед его взором день и ночь. Кудри — словно золото червонное, глаза — небесная синь, губы — чистый коралл, зубки — белее перламутра, кожа — будто снег свежевыпавший. Верно сама Лада[4] не была столь прелестна, как возлюбленная Игоря!..

…и тут его восторженные мысли резко запнулись. В блюде отразилась Василиса — как живая. Кажется — руку протяни, и коснешься. Только вид ее молодого князя совершенно не обрадовал… потому что Василиса лежала в постели.

И отнюдь не одна.

— К-кто… к-кто это?!! — бешено прохрипел Игорь, не в силах отвести глаз от умиротворенного усатого лица. Черноволосая голова покоилась там, где дотоле пребывала исключительно голова самого Игоря.