Предание Темных

– Надеюсь, в школе у тебя по «чтению» было чуть больше D?

– Сейчас посмотрим.

Я уже не могу его видеть, но слышу, насколько потеплел его голос, даже появился отдаленный, призрачный намек на веселье. Будто бы какой-то огромный айсберг, с многовековыми льдами толщиной в сотни метров, чуть вдруг подтаял с одного края, и именно этого его края я сейчас касаюсь.

А быть может, он и подтаял именно с этого края – как раз потому, что я его касаюсь?

-6-

За чтением, как и всегда для меня, время пролетает незаметно, и нет никакого смысла пытаться вести ему счет – все равно собьюсь. Влад читает мне поставленным, бархатистым голосом одну сказку за другой. Вначале на румынском, а после вольно переводит ее смысл на английский.

Поначалу я пытаюсь вникнуть и даже моя псевдо-расслабленная поза все же напряженная, но понемногу я и правда погружаюсь в суть румынских сказок, и в произношение родного языка Владом, и мое тело обмякает в удобном мягком креслом. Периодами я даже чуть проваливаюсь в дрему, то просыпаюсь. Могу заснуть в начале сказке, и открыть глаза на середине – а к концу все равно все понять.

А если нет – Влад без проблем соглашался пояснять мне то, что я не поняла (а точнее проспала).

Все это оказывается намного увлекательнее и приятнее, чем я подозревала, соглашаясь лишь из чувства благодарности – потому держусь до самого последнего момента, пока уже мои глаза не начинают натуральным образом склеиваться с тем, чтобы не разлепиться иной раз через десять минут.

Понимаю, что чтение закончено, когда просыпаюсь не сама по себе, а от голоса Влада:

– Дженна? Джен..

Открываю глаза. Приятная сонливость раскатывается по телу. Заметив, что я очнулась, Влад тепло улыбается и закрывает книгу:

– Подозреваю, что на сегодня мы закончили. Но если понравилось – буду рад повторить это еще как-нибудь. Мне точно понравилось.

– Да, было здорово – соглашаюсь, зевнув.

Он встает и относит книгу на нужный стеллаж, по пути замечая:

– Вижу, мое чтение отлично усыпляет.

Сдавленно смеюсь, все еще наполовину находясь во сне, и с трудом поднимаюсь с кресла:

– Ну знаешь.. учитывая, с какой целью мы брали сказки – то это скорее комплимент.

Слышу из-за стеллажей его звучный, заливистый смех:

– Возможно. По крайней мере, так считать куда приятнее.

А слышала ли я вообще ранее, как он смеется? Хоть раз? Я и улыбку-то на лице Влада видела не так часто, но смех.. да, это определенно первый раз.

Но у него такой

(..с деланным недовольством лале грозно сжимает кулачки и теперь уже глядит на влада:

– и ты иди сюда!

влад смеется и подходит к ней, покорно склонив голову:

– как прикажете, ваше высочество…)

знакомый смех..

Наконец, Влад показывается из-за стеллажей уже без книги и мы выходим в холл. Он доводит меня до самой комнаты, будто сама я не иначе, заблужусь, забыв вдруг, где именно спала все это время. И только когда закрываю дверь изнутри, слышу по ту сторону глухое эхо его удаляющихся шагов.

Смотрю на часы на стене.

Пять утра.

– Это уже начинает входить в норму – бурчу, валясь на кровать, не переодевшись в пижамный костюм.

После чего как-то нервно хихикаю сама себе, точно пациент шестой палаты:

– Ненорма начинает входит в норму. Значит ли это, что не все нормальное на деле не было когда-то ненормальным, а не всякое ненормальное не может стать однажды нормальным?

Еще пара безумных мыслей (как то всегда бывает глубокой ночью – по типу «как размножаются рыбы» и «почему единица называется именно единицей») пролетают в моей голове прежде, чем я все-таки отдаюсь сну.

* * *

Просыпаюсь я от настойчивого стука в дверь.

Разлепляю глаза и меня накрывает мощное чувство дежавю. Я почему-то уверенна, что мой поздний отбой опять заставил меня спать до полудня, и теперь, когда уже все проснулись и замучались меня ждать к завтраку – отправили Валентина разбудить. И вот теперь этот самый Валентин, совсем как вчера, стучит мне в дверь…

Тук. Тук. Тук. Тук!

Только намного назойливее. В самом-то деле!

Как будто у него там пожар. Я встаю заведомо недовольная, а когда сую ноги в тапочки и задираю голову, чтобы глянуть на часы.. мое сонное первичное недовольство трансформируется в настоящее возмущение и праведное негодование.

Девять утра!

Девять утра!?

Они совсем сдурели? Да даже если лечь в нормальное время, не каждый встанет в такой час, а учитывая вчерашнее происшествие.. вернее, вчерашнюю трагедию.. короче, вчера каждый из нас в замке уж точно не заснул раньше часу, не говоря уже о нас с Владом, которые легли в пять, но…

Девять утра!?

Тук! Тук! Тук!

Да чтоб тебя подрало!

Я поправляю мятую одежду, только сейчас поняв, почему все-таки стоило переодеться в пижамный костюм – теперь мои любые джинсы и самая удобная футболка не пригодны для выхода в люди. Однако, сейчас это неважно – твердым шагом направляюсь к двери, резко распахиваю ее и уже собираюсь сказать много приятностей тому, что прервал мой сон в девять утра…