Предания об услышанных мольбах

— Вам никак нельзя доверять! Мы договорились о дне, когда Вы дадите мне монеты. Вы же мне не дали ничего! Идемте за мной!

И он потащил Шоу за собой. Они вышли за Ворота золотого блеска. Секретарь приказал Шоу спуститься в глубокую яму. Шоу кланялся и приносил извинения. Более ста раз поклонившись, он умолил секретаря позволить изготовить монеты. Секретарь отпустил Шоу, и он вновь вернулся к жизни.

Шоу велел родственникам купить сто листов бумаги, из которых изготовил монеты в подарок секретарю. На следующий день Шоу снова заболел и умер. Снова он увидел секретаря, и тот сказал:

— К счастью для Вас, Вы смогли мне дать хоть какие-то монеты. Однако они не годятся.

Шоу вновь извинялся и просил позволить изготовить другие. Секретарь согласился, и Шоу еще раз вернулся к жизни.

В двадцать первый день месяца Шоу велел купить сто листов белой бумаги ценою в шестьдесят монет. Он изготовил монеты и вместе с вином и едой отнес на берег ручья у западных ворот квартала Милостивое правление и сжег. Он сразу же почувствовал в теле легкость и силу. К нему вернулось крепкое здоровье.

Я слышал эту историю вместе с помощником начальника отдела по наложению наказаний Лю Янь-кэ и помощником главы высшей судебной палаты Синь Мао-цзяном. Я провел на этот предмет официальное расследование в верховном суде. Мы попросили Лю призвать своего подчиненного, и когда Шоу прибыл, помощник главы Синь и другие подробно его допросили. Это и есть то, что он поведал нам.

Плата ценою в жизнь

Уроженец столицы (Чанъань) Вэй Цин-чжи был главным управляющим в ведомстве Вэйского вана[303]. У него была дочь, которая умерла еще в юном возрасте в годы правления Надежное призрение (627—649). Цин-чжи и его жена глубоко скорбели о ней.

Спустя два года Цин-чжи созвал родственников и гостей и велел забить животное для приготовления еды. Слуги купили овцу, но до того, как ее зарезали, жена Цин-чжи увидела ночью во сне покойную дочь. Та была одета, как обычно, в темную юбку и белую курточку; в волосах — две яшмовые булавки. Она подошла к матушке и, рыдая и роняя слезы, сказала:

— Я часто брала вещи для себя, не сказав ни Вам, ни батюшке. Ныне в воздаяние за эти поступки-карма я явлюсь вам овцой, чтобы отдать долг Вам и батюшке ценою своей жизни. Завтра меня зарежут. Серая овца с белой шеей — это я и есть! Уповая на Ваше материнское милосердие, я пришла полностью вверить Вам свою жизнь!

Мать тотчас пробудилась. С рассветом она вышла посмотреть на овцу. Овца на самом деле была серая, а ее шея и передние ноги сверху белыми. На голове напротив друг друга два белых пятна наподобие яшмовых булавок. Обратившись к овце, мать стонала от горя. Она велела слугам не резать овцу, мол, придет Цин-чжи и освободит ее. Вскоре пришел Цин-чжи поторопить с приготовлением пищи. Повар объяснил, что госпожа не велела резать серую овцу. Супруг пришел в ярость и приказал тотчас убить животное. Мясник подвесил овцу и собирался зарезать ее, когда прибыли первые гости. Вместо овцы они увидели девушку очень приятной наружности, взывающую к ним:

— Я дочь главного управляющего Вэя. Молю вас спасти меня!

Гости всполошились и пытались остановить мясника. Однако тот убоялся гнева Цин-чжи. Перед ним была блеющая овца и только. Он ее и зарезал.

Гости наконец расселись; была подана еда, но никто к ней не притронулся. Цин-чжи было невдомек, что происходит, и он спросил, почему они не едят. Гости рассказали все, что видели. Цин-чжи был сражен горем, заболел и долго не мог подняться.

Эта история широко известна среди мужей столицы. Глава военного приказа Цуй Дунь-ли рассказал ее мне; о том же поведал и глава приказа общественных работ Янь Ли-дэ.

Метка на ладони

Чжан Фа-и из уезда Чжэсянь, что в Хуачжоу (на территории совр. пров. Шэнси), был беден и груб: с юности не получил должного воспитания.

В десятом году правления под девизом Надежное призрение (636) он пришел в горы Хуашань нарубить дров. Там он случайно встретил монаха, сидящего в пещере в отвесной скале. Фа-и подошел и проговорил с ним допоздна. Он не мог вернуться домой и остался с монахом на ночь. Тот приготовил для Фа-и еду из веточек сосны и кипариса.

— Я, бедный праведник, живу здесь долгое время и никого не хочу знать, — сказал монах. — Когда Вы, данапати, оставите меня, не смейте никому говорить, что виделись со мною!

Монах объяснил Фа-и, что обычные люди отягощены грехами. По смерти все они рождаются на скверных стезях. Если же от чистого сердца принести покаяния, то грехи уничтожатся. Он заставил Фа-и омыть тело до безупречной чистоты, облачиться в монашеские одежды и принял от него покаяние в грехах. Утром они расстались.