Предания Синих камней

«Большое число мифологических мотивов повторяется в архаическом фольклоре различных стран. Это – архетипические мотивы. Но мифологическая мысль оперирует также элементами другого сорта – семантическими оппозициями: высокий – низкий, левый – правый, близкий – далекий, внутренний – внешний, теплый – холодный, сухой – влажный, светлый – темный и т. д. – и специально оппозициями, которые соответствуют простейшим пространственно-временным отношениям: небо – земля, земля – подземный мир, север – юг, запад – восток, день – ночь, зима – лето, солнце – луна; в мире социальном: свой – чужой, мужской – женский, старший – младший, низший – высший, или на границе природы и культуры, например: вода – огонь, солнце – огонь очага, вареный – сырой, дом – лес, селение – пустыня и т. д., или, наконец, чтобы обозначить фундаментальные антиномии: жизнь – смерть, счастье – несчастье; и главная мифологическая оппозиция: сакральный – профанный.

Мысль, действующая в рамках мифа, устанавливает известный параллелизм между различными рядами семантических оппозиций. Например, простейшее противопоставление высокого и низкого охватывает контрасты неба и земли, земли и подземного мира, частей тела, расположенных выше и ниже, уровней высокий – низкий в социальной иерархии. При этом высокий часто сакрализуется. Классификационный эффект бинарной логики увеличивается благодаря дифференциации уровней и кодов. Имеется тенденция отмечать один полюс оппозиции позитивно, а другой – негативно. Высокий, прямой, мужской, старший, близкий, свой, ясный, сухой, видимый, день, белый, красный, весна, небо (в отличие от земли), земля (в отличие от подземного мира), дом, юг (против севера), солнце – отмечены чаще всего (но не всегда) позитивно; низкий, левый, женский, младший, дальний, чужой, мрачный, влажный, невидимый, черный, ночь, земля (в отличие от неба), подземный мир (в отличие от земли), вода (в отличие от огня), лес, север, луна – обычно отмечаются (но не всегда) негативно»[11].

Любой мало-мальски думающий человек может попробовать приложить эти мерки, с которыми подходит к окружающему миру мифологическое сознание, к повседневности. Интересный результат гарантирован почти всегда, вопрос лишь в одном: насколько обусловленный таким взглядом на мир подход будет преобладать над рациональным в каждом случае его проявления?

Кажется, первый, эмоциональный порыв оказывается в значительной степени «мифологически предопределённым», а вот что дальше – сильно зависит от определённого человека. Сможет ли он поставить под контроль бессознательно-эмоциональный порыв, научится ли им управлять или окажется обречён следовать ему?

Если применительно к прошлому идёт полемика о том, когда именно наряду с мифологическим мышлением стало действовать мышление повседневное, то применительно к современности этот вопрос инвертируется и обсуждается, какая доля реликтов мифологического мышления присутствует в нашей повседневности и в какой мере обуславливает наши действия и оценки.