Преданная демократия. СССР и неформалы (1986-1989 г.г.)

На Пушкинской площади состоялся большой по тому времени митинг – полчаса и около тысячи людей. Митинг стал началом серии еженедельных выступлений, продолжавшихся до 18 июня и известных как «Гайд-парк». С. Митрохин рассказывает: «Революционные ряды проследовали… в тупик, образуемый перемычкой между домом Сытина и издательством „Известия“. В этом месте демонстрация организованно преобразовалась в митинг, на котором выступали Исаев, Шубин, Золотарев, Василивецкий, Жириновский[151], Фадеев, Аня Золотарева и Ася Лащивер. Выступавшие высказывали мнения о несовершенстве тезисов к партконференции, о демократии, о Рейгане и его крылышке, о политзаключенных и числе жертв сталинских репрессий, а также о целесообразности приходить сюда каждую субботу в 16.00…

Поначалу в толпу митингующих вклинился генерал милиции Мыриков, но, упреждая его намерения, манифестанты весело и бегло заскандировали: «Пе-ре-строй-ка, пе-ре-строй-ка». Генерал удалился, предоставив им возможность безумствовать до 17.00»[152].

Настроение собравшихся хорошо характеризует выступление А. Золотаревой: «Господа, мне восемнадцать лет, но за все семьдесят лет я никогда такого не видела… Давайте споем „Интернационал“[153]!

«ГАЙД-ПАРК» И СТРАНА

НА ТОМ ЖЕ МЕСТЕ, В ТОТ ЖЕ ЧАС

С ЭТОГО МОМЕНТА митинги в «Гайдпарке» стали проводиться каждую субботу. Темы выступлений были разнообразными – от текущей политической ситуации и программ реформ до событий в Новочеркасске в 1962 году. Здесь пропагандировалась идея «Народного фронта». На этих митингах выступали представители большинства столичных неформальных организаций, а среди слушателей были многие известные в будущем политики, включая В. Жириновского, С. Юшенкова, С. Станкевича[154]. После самого митинга слушатели разбивались на множество групп и долго еще не расходились.

За организацию несанкционированных митингов «общинников» решили «проработать» по месту учебы. После первой демонстрации в парторганизации собрали совещание, куда «общинников» не пригласили, но они сами пришли. О предстоящем «разборе полетов» «общинникам» сообщил их учитель профессор В. Антонов, незадолго до этого выступивший в институтской малотиражке с таким мнением: «Община» оказалась ракетой, разрывающей задубелую атмосферу формализма, окутавшую жизнь студенческой молодежи»[155].

Вспоминает В. Гурболиков: На партсобрании была продемонстрирована видеозапись демонстрации, видимо, сделанная органами, которая сопровождалась комментариями партработников. Состоялся такой характерный диалог. Парторг института Яшин: «Обратите внимание, это черное знамя!» Исаев: «С красной звездой! И обратите внимание – рядом красное знамя».

При обсуждении «единодушного осуждения» не получилось. У организаторов обсуждения чувствовалась растерянность. А мы себя уже растерянными не чувствовали, объясняли, что мы не монстры».

На всякий случай комитет ВЛКСМ вынес организаторам акции предупреждение.

«В следующую субботу мы провели второй митинг, который прошел с ошеломляющим успехом и еще более феерично: о нем написали в газетах, его снимали телевизионщики из разных компаний, в том числе западных. Мы провели его уже с использованием мегафона… На этот митинг прибежал и Жириновский, который тогда уже был совершенно бесноватый. Он залез на соседнюю тумбу и стал кричать про нас: „Это – провокаторы! Это – провокаторы КГБ! Здесь – настоящий демократ! Я! Сюда слушайте!“ В общем, это мероприятие стало событием практически общесоюзного значения»[156].

Организаторы первой массовой демократической демонстрации чувствовали себя героями. Уклонившихся от участия в демонстрации коллег по федерации они подвергли резкой критике в «Общине»[157]. После того как все закончилось благополучно, «Социалистическая инициатива» и «Демократическая перестройка» стали участвовать в «уличной демократии». Однако размежевание имело продолжение и через полтора месяца привело к расколу неформального движения.