Преданная демократия. СССР и неформалы (1986-1989 г.г.)

Вспоминает В. Гурболиков: «Все шло хорошо, пока нас не вызвал секретарь по идеологии МГК В. Сидоров, совершенно позеленевший, долго ругался, сказал: „Зачем было сообщать на „Голос Америки“ весь план мероприятия?“ Он пожаловался, что Кагарлицкий рассказал о предстоящей конференции кому-то из диссидентов, а тот в деталях передал „голосам“. МГК комсомола хотел показать, как он демократизировался, и предполагался высокий уровень мероприятия – во Дворце молодежи, с хорошим резонансом в прессе. А тут все наперегонки побежали докладывать начальству о предательстве.

Тон поменялся сразу же. Отказываться от мероприятия не хотели, но теперь нам все время выговаривали, что мы ненадежные партнеры и доверять нам нельзя»[98].

Видимо, партийное руководство, стоявшее за комсомольскими аппаратчиками, считало, что лидеры федерации уже не смогут выйти из переговоров. Но и полностью отказаться от мероприятия было теперь политически опасно. Неформалы все равно провели бы встречу, но уже в более радикальном ключе. Получилось бы, что при помощи ВЛКСМ в декабре – начале января готовилась антисоветская конференция.

Как и в 1987 году, конференция федерации проходила одновременно с конференцией Всесоюзного социально-политического клуба. Несколько групп входило в обе организации. Так что можно было обойтись и без ВЛКСМ, хотя в этом случае уровень мероприятия и его общественный резонанс были бы меньше.

Неформалам заявили, что общесоюзная конференция проведена не будет (соответственно нельзя будет конституировать федерацию) – только московская. В Москве в федерации состояли 15 клубов, а в других городах – 101. Оргкомитет и актив клубов эмоционально обсуждали перспективы проведения открытой московской или подпольной общесоюзной конференции. С одной стороны – возможности, связанные с легализацией и пиаром, с другой – выстраивание за пределами Москвы структуры, возможность объявить о создании полноценной всесоюзной организации. Во время острых споров января в федерации обсуждалась и более широкая альтернатива.

Вспоминает В. Гурболиков: «Мы продумывали два варианта. Либо распрощаться с институтами, школами, обратиться за поддержкой к коммунистическим и рабочим партиям Запада и, таким образом, встать на положение левых диссидентов, создавая при этом единую структуру организации, либо не дать бюрократии повода начать изоляцию нас от широких школьных и студенческих масс, сохранить возможность для открытой работы. Мы выбрали второе»[99].

В конце концов было принято соломоново решение: согласиться на проведение конференции московской организации федерации совместно с ВЛКСМ, в кулуарах которой будет проведена полуподпольная встреча с иногородними клубами (собственно, межгородская встреча теперь в любом случае могла быть проведена только в полуподпольном режиме). Пришлось согласовывать списки не только делегатов, но и приглашенных[100]. Здесь неформалам помогло незнание аппаратчиками ВЛКСМ некоторых фамилий.

Вспоминает А. Исаев: «Кагарлицкий хотел пригласить Р. Медведева, который тогда считался диссидентом. Когда до него дошла очередь в списке, Баженов спросил нас: „Это кто?“ Мы ответили: „Историк“. «Ну, историк так историк. Кто следующий?»