Преданная демократия. СССР и неформалы (1986-1989 г.г.)

Вспоминает Г. Павловский: «Где-то летом – осенью 1989 года мы обсуждали с Олегом Румянцевым, куда лучше идти Ельцину – на Моссовет или в отстойный российский парламент. Румянцев сказал, что скорее второе. Сама идея, что можно сделать российский парламент чем-то значимым, выглядела революционной.

Сам Ельцин первоначально склонялся к моссоветовскому варианту.

Но возник соблазн красиво обойти Горбачева на России. Мне очень понравилась технологическая красота идеи. А когда она стала осуществляться, я завопил как резаный»[257].

Колебания Ельцина были связаны не с выбором либеральных интеллектуальных центров, а с соперничеством в его окружении[258]. За «московский вариант» выступала команда во главе с доверенным лицом на выборах 1989 года В. Митиной[259]. В избрании Ельцина не от Москвы, а от российской провинции, была заинтересована свердловская группа поддержки, где лидирующую роль играл депутат Г. Бурбулис. В это время он увлекся «русской идеей» неожиданным для «демократического» депутата образом. В августе – сентябре Бурбулис принял участие в подготовке съезда Объединенного фронта трудящихся РСФСР[260]. А в документах этой организации идеи создания самостоятельных российских структур уже вполне заметны[261].

В последний момент Бурбулис отмежевался от Объединенного фронта трудящихся, поняв, что сближение фронта и Межрегиональной депутатской группы невозможно. Но он не расстался с заразительной российской идеей. Раскрутка этой идеи российскими «патриотами» и прибалтийскими националистами толкала в эту сторону и «демократов».

Вес идеи «российской игры», которую сначала в частных разговорах даже называли «русской», резко вырос, когда возникла угроза превращения РСФСР в оплот консервативно-патриотических сил. Угроза русского шовинизма, получающего оплот в структурах РСФСР и начавшей тогда создаваться компартии России, склонил часть либералов и окружение Ельцина к тому, что нужно баллотироваться в Россию.

Вспоминает Г. Павловский: «Осенью после многочисленных обсуждений было принято решение начинать русскую игру. Под эту задачу стала формироваться структура».

Предвыборные структуры, впрочем, стали формироваться одновременно под борьбу за все уровни власти. Кто-то шел в горсовет с надеждой начать практические преобразования хотя бы в местном масштабе, а кто-то – в российские депутаты. И здесь мотивы были разными. Кто-то задумал «русскую игру», а кто-то просто хотел повторить успех союзных депутатов, получить административный ресурс, доступ к СМИ и вообще причастность к кругу новой демократической номенклатуры, атрибутом которой стал депутатский значок.

Укреплялась и материальная база оппозиции. Откуда деньги? Их собирали прямо на мероприятиях неформалов (конференциях, лекциях, митингах, собраниях). В ходе избирательных кампаний разовые выплаты производились из фондов государственных предприятий, поддерживавших демократических кандидатов. Иногда приплачивали кооперативы, но нерегулярно и опасливо. До 1990 года занятие бизнесом и политикой совмещалось нелегко – «демократы» не могли предоставить надежную «крышу» своим предпринимателям. Помощь кооператоров в этот период была скорее организационной, чем денежной. Участвовавший в кооперативном движении с 1988 года Г. Павловский вспоминает: «В 1989 году я уже мог опираться на потенциал кооперативного движения. Съезды кооперативного движения не вырастали в самостоятельную политическую силу. Но кооперативы помогали решать вопросы по помещениям, брали неформалов на работу»[262]. Это привело к уходу части неформальных активистов в кооперативный бизнес.

Выпуск и распространение изданий стал одной из основных задач неформальных групп. Издательская деятельность формировала сеть оппозиционных организаций, позволяла находить новых сторонников и тут же загружать их работой по изданию и распространению газет и журналов со смелыми идеями. Хороший сбыт позволял расширять издательский бизнес, открывать новые издания. В России на грани 80-90-х выходило полторы сотни наименований самиздата. Такая конкуренция неподцензурной прессы заставляла и официальные издания становиться все более радикальными.