Преданная. Невеста (СИ)

А теперь я еще и думаю: им ты меня представлял, преодолевая тот самый стыд?

А если я попрошу тебя с моей мамой познакомиться?

Впервые в полной мере осознаю, насколько наш союз напоминает мезальянс. Между нами десять лет. Мы из разных семей. Мои родители рядом с его, наверное, будут выглядеть очень контрастно. Да и я рядом с ним разве выгляжу не контрастно?

Владик, чтобы произвести впечатление на такую, как Тарнавские, притворился одним из них. Богатым. Успешным. И их шансы с той девушкой я оцениваю не высоко. А наши?

Грудная клетка наливается болью. Я ощущаю какую-то безысходность, что ли.

Слава шагает на меня, я дергаюсь от неожиданности. Он поддевает мой подбородок, приподнимает его и тянется губами к губам. Это очень органичное для нас движение, но я впервые ощущаю его неуместность.

По коже проходит жар его дыхания. Тело реагирует привычно: становится мягче. Кровь приливает к губам. Я хочу ухватиться за поцелуй, как за протянутую мне руку, но ловлю ими:

— Скажешь, что уговорила, — и дергаю головой в сторону.

Глава 13

Юля

«У меня получилось его уговорить» — лицемерное сообщение летит в отравленный злыми намерениями диалог.

«Мы едем в Хайятт»

Смолин читает одно за другим. После короткой паузы отвечает:

«Я в тебе не сомневался, Юля»

Похвала «теневого работодателя», которого я давно вывела из тени, оседает горечью на вкусовых рецепторах. Я сглатываю и с выдохом откладываю телефон на кожаное сиденье незнакомой мне машины.

Это хорошо. Потому что я в себе сомневаюсь очень сильно.

Нас с Вячеславом Тарнавским везет к Хайятту один из водителей его многоуважаемой семьи. Скоро мы попадем на большой-большой праздник неизвестного мне человека.

— Написала?

Просто киваю в ответ на вопрос Славы и слежу, как он поглаживает мое колено через тонкую скользкую ткань.

Это похвала или успокоение?

Мы в большей степени пара или напарники?

Под длинными ухоженными пальцами красивыми складками сминается ткань глубокого винного цвета. Это красиво, но для меня непривычно.

Да и я не могу это платье даже своим назвать. Оно очень элегантное, но стоит баснословных денег, которые за него платила не я.

Не студентка шестого курса, отличница Юля Березина. Преданная помощница судьи хозяйственного суда. А ее любовник и по совместительству выгодополучатель умелой лжи — судья Тарнавский.

Платье вместе с туфлями и украшениями привезли в квартиру Славы сегодня утром.

От вида цены на бирке меня затошнило.

Каприз Смолина влетел Славе в крупненькую сумму. Кроме наряда — прическа и визажист. Все это я не выбирала сама. Мне привезли и ко мне приехали.

Автор моего образа: одна из сестер Тарнавского. Спасибо ей, но… Я даже передать его не могу, потому что на мероприятии остальных Тарнавских не будет. Может именно поэтому Слава так просто согласился на меня.

— Волнуешься? — пожимаю плечами, осознавая, что выгляжу для него малоэмоциональной и инертной.

Раньше разулыбалась бы, накрыла его руку своей и призналась на ухо, что очень. Засыпала бы вопросами. Он успокоил бы.

А сейчас я почти не нервничаю, но фоновая тревога и плохое предчувствие все настойчивее занимают ведущие позиции среди прочих эмоций, смиряя меня с неизбежностью чего-то плохого.

Пальцы судьи перемещаются выше. Подушечки ненавязчиво скользят по моей кисти, голому предплечью, а потом и плечу.

Мы вдвоем следим, как его пальцы едут по коже, а на ней выступают мурашки.

Я поворачиваю голову и смотрю Славе в глаза.

Они темные, в них плещется спокойствие.

Все под контролем, ваша честь. Правильно?

Меня понемногу затягивает в черные омуты. Оторваться сложно.

Я вспоминаю, как утром занимались сексом.

Раньше это всегда происходило как будто на автомате, органично. А теперь мне каждый раз нужно решаться. Позволять — сначала себе, а потом ему. Правда сегодня не пришлось.

Слава зашел в ванную, когда я, уже приняв душ и умывшись, вяло возилась возле зеркала.

Все произошло быстро, без слов и немного по-животному. Как компенсация за прошлый вечер, когда я сделала вид, что сплю.

Он подошел вплотную, поймал взгляд в отражении и потянул вверх ночнушку.

Поцеловал в плечо, в шею, сжал ягодицу.

Прошелся пальцами по промежности, раскрывая половые губы, подушечкой — на клитор, заставил шире расставить ноги, стимулировал снаружи и жадно брал, толкаясь сзади.

Нам было очень влажно. Я изнывала, подаваясь навстречу. Закрыла глаза, стонала сквозь стиснутые зубы. Хотела и отдаться с потрохами, и держаться подольше. До боли в пальцах сжимала фарфор.

В итоге кончила до стыдного ярко и красочно, упав локтями на пьедестал раковины.

В ушах гудело из-за удовольствия, бедренные косточки раз за разом врезались в холодный мрамор, а потом жаром обожгло ягодицы.