Преданная революция: Что такое СССР и куда он идет?

Что касается других видов частного промысла и накопления, то они играют, видимо, меньшую роль. Самостоятельные извозчики, содержатели постоялых дворов, кустари-одиночки являются, подобно крестьянам-единоличникам, полутерпимыми профессиями. В самой Москве имеется значительное число частных поделочных и ремонтных мастерских: на них закрывают глаза, потому что они заполняют важные прорехи хозяйства. Несравненно большее число частников работает, однако, под фальшивой вывеской всякого рода артелей и коопераций или укрывается под колхозной крышей. Как бы для того, чтоб подчеркнуть щели планового хозяйства, уголовный розыск в Москве арестует время от времени, в качестве злостных спекулянток, голодных женщин, торгующих с рук самодельными беретами или ситцевыми рубашками.

«База спекуляции в нашей стране уничтожена, – провозгласил Сталин осенью 1935 г., – и если все же спекулянты у нас еще есть, то это можно объяснить только одним: недостаточной классовой бдительностью, либеральным отношением в отдельных звеньях советского аппарата к спекулянтам». Перед нами идеально чистая культура бюрократического мышления. Экономическая база спекуляции уничтожена? Но тогда нет надобности ни в какой бдительности. Если б государство могло, например, обеспечить население необходимым количеством скромных головных уборов, не было бы нужды арестовывать злополучных уличных торговок. Вряд ли, впрочем, такая нужда есть и теперь.

Сами по себе перечисленные выше категории частников, как по численности, так и по оборотам, не страшны. Нельзя же в самом деле опасаться штурма ломовых извозчиков, торговок беретами, часовых дел мастеров и скупщиков яиц на твердыни государственной собственности. Но голыми арифметическими соотношениями вопрос все же не решается. Обилие и разношерстность всякого рода спекулянтов, высыпающих наружу при малейшем административном послаблении, как сыпь при лихорадке, свидетельствует о постоянном напоре мелкобуржуазных тенденций. Степень опасности, какую представляют спекулянтские бациллы для социалистического будущего, определяется целиком общей силой сопротивления экономического и политического организма страны.

Настроение и поведение рядовых рабочих и колхозников, т.е. примерно 90% населения, определяются в первую голову, изменениями их собственного реального заработка. Но никак не меньшее значение должно получить соотношение между их доходом и доходом лучше поставленных слоев. Закон относительности наиболее непосредственно заявляет о себе как раз в области человеческого потребления!… Перевод всех общественных отношений на язык денежного расчета обнажит до конца реальную долю разных слоев общества в народном доходе. Даже при понимании исторической неизбежности неравенства в течение еще длительного времени, остаются открытыми вопросы о допустимых пределах неравенства, как и об его общественной целесообразности в каждом конкретном случае. Неизбежная борьба за долю в народном доходе станет по необходимости политической борьбой. Является ли нынешний строй социалистическим или нет, будет решаться не софизмами бюрократии, а отношением к строю самих масс, т.е. промышленных рабочих и колхозных крестьян.

Расслоение пролетариата.

Казалось бы, в рабочем государстве данные о реальной заработной плате должны бы особенно тщательно изучаться; да и вся вообще статистика доходов, по категориям населения, должна бы отличаться полной прозрачностью и общедоступностью. На самом деле как раз область, затрагивающая наиболее жизненные интересы трудящихся, окутана непроницаемым покровом. Бюджет рабочей семьи в Советском Союзе, как это ни невероятно, представляет для исследования неср<а>вненно более загадочную величину, чем в любой капиталистической стране. Тщетно пытались бы мы установить кривую реальной заработной платы разных категорий рабочего класса хотя бы за годы второй пятилетки. Упорное молчание на этот счет источников и авторитетов так же красноречиво, как и их щеголянье ничего не говорящими суммарными цифрами.

Согласно докладу наркома тяжелой промышленности, Орджоникидзе, месячная выработка рабочего поднялась за десятилетие 1925-35 в 3,2 раза, а денежная заработная плата – в 4,5 раз. Какая часть этого последнего, столь внушительно выглядящего коэффициента поглощается специалистами и верхними слоями рабочих, и, что не менее важно, каково выражение этого номинала в реальных ценностях, – об этом мы ничего не узнаем ни из доклада ни из газетных комментариев к нему. На съезде советской молодежи в апреле 1936 г. секретарь Комсомола, Косарев, заявил: «С января 1931 г. по декабрь 1935 г. заработная плата молодежи поднялась на 340%!». Но даже в среде тщательно отобранных молодых орденоносцев, щедрых на овации, это хвастовство не вызвало ни одного хлопка: слушателям, как и оратору хорошо известно, что резкий переход к ценам рынка ухудшил материальное положение основной массы рабочих.