Преданная (СИ)

Сжимаю-разжимаю кулак, вспоминая собственные толчки в нее под гул крови в ушах. Я хотел ее так, что голова не работала. Я себе сто лет назад дал обет не связываться с предательницами. И ее в эту касту записал почти что автоматом.

Хотел, чтобы исполнять свое задание ей было не так просто. Давил. Нервы мотал. Унижал. Дергал. Наказывал, одним словом.

И за ее действия, и за свои реакции на зеленые глаза. Пухлые губы. Голос. Запах…

Тяну носом. До сих пор его слышу, хоть и пропахся насквозь, когда терлись телами и обменивались жидкостями. Дело нихуя не в духах. Это она для меня так пахнет — сладко, запретно, так, что не забыть. Задержка дыхания не помогает. Ни на работе. Ни тут.

И ей тоже ничего не помогало: мои удары — один за вторым — убивали, только не уверенность в том, что она-то выйдет сухой из этой болотной воды (как планировал я), а хорошее отношение ко мне.

Влюбленность.

Повторяю про себя это странное слово. Потом еще раз и еще. Разрешаю себе что-то жутко запретное. Нравится.

На столике рядом со мной стоит чашка с кофе. Еще одна такая же — на тумбочке рядом с Юлей.

Я думал, запах ее разбудит, но пока она всё ещё спит, позволяя собой любоваться.

Ночью я вспомнил ее брата. Действительно, было такое дело. Того пацана мне было искренне жалко. Я для него постарался. Он — придурок, связавшийся не с той. Но это с возрастом учишься отсекать: кто та, кто нет, а тогда это все могло закончиться очень плохо. Я помог. Я тогда многим помогал. А теперь чуть не уничтожил веру в человека и человечество для его сестры.

Но кто бы мог подумать, что из множества миловидных студенток Смолин выберет действительно ту самую. Подруга Юле не спиздела. Я правда на нее всегда особенно. Реагирова. Смотрел. Слушал. Хотел..?

Ладно, похуй. Перед собой-то можно не врать.

Хотел-хотел. Ей — добра. Себе… А что если ее?

Ее «предательство» задело возможно даже сильнее, чем старое-старое. Вроде как забытое. Поэтому и разозлился я сильнее, чем разозлился бы на любую другую. Предателей я не прощаю. Это факт. Но с ней… Как с цепи сорвался. Минуту хладнокровный, десять сам горю и ее сжигаю. Не просто «не прощаю», а, сука, мщу.

Жестоко. Вроде как в удовольствие, а по факту… Пиздец как гадко от мыслей, что ошибся в ней. И легче не становится.

И до конца никак не складывается. Злился на себя. Думал, интуиция подыгрывает блядским чувствам, но я правда не встречал, чтобы так играли.

Ее «уловки» взрывали мозг. С одной стороны, жертвует бабки попрошайке, с другой, алчно берет по хорошей таксе за грязный-грязный слив.

Ярко «охуевает» от моих заданий, но ни от одного не отказалась. В глазах читается протест, рот о протесте молчит. Телефон от меня прячет, а Спорттоварам позволяет на себя дрочить.

Я щедро сливал через нее всякую дичь. Я все ждал, когда почувствую удовлетворение, а в реальности только сильнее злился. Прощупывал ее границы и убивался о вымышленную реальность, в которой их вроде как нет.

Ждал от нее: ну скажи ты, что противно. Скажи…

Молчала.

Думал, за бабки готова на все, а получилось на все готова из-за чувств.

Думал, пока я ебашу, как дурной, исполняя и свою, и ее работу, за которую плачу, но крысе поручить не могу, она живет свою единственную молодую и пьяную жизнь. Бесила. Мешала.

Решил, что загород за мной потащилась, что трясти сиськами — часть плана. Осознавал, что это все даже не ее, а чужие уловки, но, сука, каждый крючок заглатывал.

И усугублял. Даже не знаю, кого из нас подводил к срыву — ее или себя. И в чем должен был состоять тот самый срыв. Пожалуй, в честности.

В итоге ее и получил. Только не ожидал, что правда будет выглядеть так.

Я до последнего своего дня буду убежден: нужно не только чувствовать, но еще и думать. Но благодаря ей вспомнил: не только думать, но и чувствовать — тоже полезно.

Вчера еще думал, что написав мне вечером, она совершила дохуя большую ошибку. Не надо крысе меня трогать, когда я навзводе. Позвал ее, чтобы унизить. Унизил. Отпустил "развлекаться". А потом самому же крышу и сорвало. Смотрел, как танцует, и горел. Злата, блять… Почти профессионалка.

Держался, но и выдержка тоже по пизде. Расстояние не спасает. Безразличие не играется.

Спустился.

Ловишь меня на крючок, Юля? Лови, на здоровье. Я так давно и так сильно тебя хочу, что уже похуй.

А сейчас вспоминаю свои чувства и не знаю — смеяться или пойти сдать нахуй все дипломы. Юрист все-таки должен в людях разбираться. Я должен был разобраться лучше. А мог бы? Вряд ли.

Пальцы до сих пор жжет воспоминаниями о том, какая нежная у нее кожа. Я еще хочу. Честно, блять. До одури.

Но пусть человек выспится. А то, я так понимаю, со сном у нее тоже было туго. Начальник долбоеб. Заказчик пидарас. Шантаж. Попытки хотя бы как-то самосохраниться в мире, где ты не нужна никому. Никто перед тобой не встанет и собой не заслонит.

Это очень жестоко. Она не заслужила. А я вряд ли заслужил ее. Но…

Склоняю голову и оторваться не могу.