Преданное прошлое

Услышь, Господи, правду мою, внемли воплю моему, прими мольбу из уст моих нелживых. От Твоего лица суд мне да изыдет; да воззрят очи Твои на правоту. Ты испытал сердце мое, посетил меня ночью, искусил меня и ничего не нашел; от мыслей моих не отступают уста мои. В делах человеческих, по слову уст Твоих, я охранял себя от путей притеснителя…

Грубый и громкий смех прервал молитву, но Труран лишь возвысил голос и продолжал:

— Утверди шаги мои на путях Твоих, да не колеблются стопы мои. К Тебе взываю я, ибо Ты услышишь меня, Боже; приклони ухо Твое ко мне, услышь слова мои. Яви дивную милость Твою, Спаситель уповающих на Тебя, от противящихся деснице Твоей…

Снова раздался шум, прервав его речь, и на сей раз на него уже невозможно было не обратить внимания. В трюм внезапно ворвался поток света и шума, люк над головами узников распахнулся, и четверо пиратов с лампами и саблями наголо ринулись вниз, что-то крича на своем ужасном, гортанном наречии и отвешивая направо и налево удары кнутами с длинными узловатыми концами. Первый из них накинулся на Уолтера Трурана:

— Заткнись, неверный пес! — заорал он на грубом подобии английского, и ударил преподобного смолеными концами кнута по лицу.

Но проповедника было не сбить; он распрямил плечи и продолжал вещать:

— Храни меня, как зеницу ока; в тени крыл Твоих укрой меня от лица нечистых, нападающих на меня, — от врагов души моей, окружающих меня22…

Но тут у самого его горла оказалось сверкающее лезвие. Сглотнув, он наконец умолк.

Один из пиратов достал ключ и отомкнул замок, запиравший поперечный железный прут, к которому был пристегнут преподобный Труран. Потом высвободил прут из гнезда и жестом приказал четверым мужчинам, что были к нему прикованы, встать. Другой пират отомкнул прут, к которому были пристегнуты Кэт и еще три женщины.

— Встать! Живее!

Они, пошатываясь, поднялись на ноги, — корабль качало, а в полумраке было трудно сохранять равновесие. Одна из женщин — Кэт видела ее во вторник на рынке, но имени не знала — пытаясь удержаться на ногах, ухватилась за ее рукав, чуть не оторвав его. Кэт покачнулась и почувствовала, как наступила на что-то мягкое и липкое. В нос ударила ужасная вонь, наполнившая уже и без того гнусную атмосферу трюма. Но все, о чем она могла сейчас думать — глупо и совершенно не к месту, — было то, что лучшие чулки теперь безвозвратно испорчены, и эти бестолковые мысли все еще продолжали занимать ее, уводя в какие-то идиотские дебри, когда Кэт наконец выбралась на палубу, где резкий и мощный порыв ледяного, пропитанного солью воздуха самым восхитительным образом прочистил ей мозги.

В средней части палубы в резном деревянном кресле сидел главарь пиратов, положив ноги на разукрашенный сундучок. Слева от него, скрестив ноги, сидел человек в белом одеянии и тюрбане. У него на коленях была дощечка из светлого гладкого дерева, в руках он держал принадлежности для письма. По другую сторону от предводителя на палубе стоял пузатый стеклянный кувшин, наполовину заполненный какой-то прозрачной жидкостью.

Сосуд сужался кверху изящным конусом, его основание и крышка были отделаны чеканным серебром. От него тянулась змеей длинная трубка, изукрашенная пурпурным шелком и бахромой; она отходила примерно от середины этого экзотического сосуда и оканчивалась искусно сделанным серебряным наконечником, который пират держал возле рта. Когда пленников подогнали поближе, корсар сунул наконечник в рот и сделал длинную затяжку, отчего жидкость в сосуде забурлила и пошла пузырями. Прикрыв от удовольствия глаза, он глубоко затянулся, а потом выпустил огромный душистый клуб дыма. Вот он, решила Кэт, сам дьявол: сидит в завитках дыма, лицо у него жестокое, а кожа такая странная, темная, а сам он такой важный в своем кресле, словно на троне в аду, тешится властью над грешниками.

Главарь махнул рукой, и подручные, которые вытащили их из трюма, приблизились к нему, подгоняя перед собой пленников. Один из них больно ткнул Кэт в спину, но когда она обернулась, чтобы возмутиться, то увидела, что у этого пирата голубые глаза, волосы цвета моркови, а кожа если и темнее нормальной, то только потому, что покрыта огромным количеством веснушек. Он был совершенно не похож на других, явных иноземцев, необычных на вид, что составляли большинство команды корабля. Видя ее удивление, мужчина ухмыльнулся, а потом подмигнул, лениво и оскорбительно.

— Не ожидала встретить англичанина среди этого сброда, а, птичка?

Кэт на мгновение замерла с открытым ртом.

— И не просто англичанина, но, судя по твоему акценту, парня из Западных графств, — наконец в ужасе пробормотала она. — Ради Бога, может быть, ты вступишься за нас, спасешь от этих ужасных дикарей?

В ответ он лишь рассмеялся и сплюнул.