Преданное сердце

— Если же ты не шутишь, — продолжал я, — то я ничего не понимаю. Ты могла бы выбрать любого из наших ребят, причем, я уверен, с большим успехом. Ты сказала, что я способен что-то там дать. Я, правда, понятия не имею, что, но у меня есть собственная гордость. По-моему, нам лучше мирно разойтись, пока ты не сообразила, что я не тот, за кого ты меня принимаешь.

Профиль Сары Луизы вырисовывался в полумраке на фоне дверцы машины, — а в таком ракурсе она выглядела особенно привлекательной. Слегка вздернув голову, она часто моргала, и казалось, вот-вот расплачется. Я даже и не знал, что Сара Луиза так любит ходить в кино. Правда, она выступала в школьном театре, а на одном вечере, когда играли в шарады, получила первый приз. Она выдержала эффектную паузу.

— Хэмилтон, — сказала Сара Луиза, — приходило ли тебе когда-нибудь в голову, что если бы у тебя было столько же денег, сколько у других, если бы ты говорил и делал то же, что и они, то ты бы ничем от них не отличался?

— Нет, — ответил я, немного подумав.

— Приходило ли тебе в голову, что ты интересен именно тем, что не похож на других?

— Нет.

— Послушай меня. — Она сделала какое-то движение обеими руками, которое, наверно, специально репетировала. — Ты боишься оказаться хуже других. Более того, должна тебе сказать, что ты, возможно, и правда самый нелепый парень в университете. Знаешь, я наблюдала за тобой. Ты как бы примеряешь маски всяких известных людей. Помню, однажды на семинаре по политике ты в течение недели побывал Хамфри Богартом, Джеймсом Мейсоном и Джином Келли. А все, что ты говорил на занятиях, шло от Уолтера Липпмана или Уэстбрука Пеглера. Хорошенькое сочетание! Я никогда не знала, кем ты будешь в следующую минуту.

Как она догадалась про Джеймса Мейсона? Действительно, я, наверно, как раз тогда прочитал "Африканскую царицу" и "Американца в Париже", но я мог бы поклясться, что это невозможно было определить, что я всегда оставался самим собой. Еще больше меня удивило то, что она вообще интересовалась книгами, тем более теми, которые я читал.

— Что, разве не правда? — спросила Сара Луиза.

— Тебе виднее.

— Ты сам не знаешь, что у тебя на уме. Ты и идеи тоже примеряешь. То ты за религию, то против, то за социализм, то нет. Видишь, мне кое-что про тебя известно, кое-что я слышала.

Я пожал плечами. Впечатление было такое, будто у меня свидание с агентом ЦРУ.

— Сара Луиза, — сказал я, помолчав, — допустим, что все это так. Но тогда тем более непонятно, зачем тебе встречаться с таким нелепым человеком, как я.

Она тяжело вздохнула.

— Я хотела узнать тебя получше именно потому, что ты нелеп, потому что ты пытаешься как-то изменить себя. Если бы ты был собой доволен, ты бы этого не делал.

Что-то творится в твоей нескладной голове. Ты размышляешь. Ты надеешься когда-нибудь стать интересным человеком. А, по-моему, ты уже сейчас интересный человек.

Она обнаружила во мне нечто такое, о чем я и понятия не имел. Можно ли быть интересным тем, что ты смешон?

— Все равно, — сказал я, — зачем встречаться со мной? Проще спросить, что глупого я сделал за последнее время.

— А для смеха! Ты ведь это хочешь услышать? Ну что, давай еще поиздеваемся над тобой? — Она вздохнула. — Честно говоря, единственное, что мне в тебе не нравится, так это то, что ты любишь прибедняться. Ты ругаешь моих поклонников — и впечатление такое, что это говорит какой-нибудь подневольный батрак. Если хочешь встречаться со мной и дальше, брось эту манеру.

— Это не ответ на мой вопрос.

— Не хочешь ли ты сказать, что ты, без пяти минут выпускник университета, еще не усвоил простой вещи: то, что считаешь само собой разумеющимся, не так важно, как все прочее? Ребята, с которыми я встречаюсь, — они для меня как братья. Когда мы целуемся, у меня такое ощущение, будто я совершаю кровосмешение. Я точно знаю, что они скажут и сделают в следующую минуту, и уверена, что никогда в жизни им в голову не придет ни одной оригинальной мысли. Общаться с ними забавно, но жить — жить было бы ох как скучно! — Она снова замигала. — Не знаю, как было бы жить с тобой. Пока об этом нечего думать, но ты по крайней мере не похож на остальных. Ты достаточно воспитан, чтобы не быть навязчивым, но в то же время достаточно необычен, чтобы быть интересным. Все. — Она посмотрела на часы. — Мне пора домой.