Преданное сердце

Когда мы спросили девушек, где бы они хотели поужинать, я ожидал самого худшего. Дело в том, что был конец месяца, и наше с Уэйдом жалованье в девяносто долларов было почти на исходе. Я уже приготовился услышать, что неплохо было бы пойти в ресторан «Романофф», но, к великому моему облегчению, девушки предложили перекусить где-нибудь пиццей, выпить вина, а потом закатиться к ним домой. Мы с Уэйдом переглянулись — в чем тут подвох? — но, как выяснилось, никакого подвоха и не было.

Дома у девушек мы пили вино, заводили музыку и танцевали. Соня рассказывала, как они с Кристи хулиганили в школе, как потом решили не поступать в университет, а пошли на коммерческие курсы: учиться там нужно меньше и быстрее начинаешь жить самостоятельно. Лос-Анджелес им нравился, но местные парни — не очень, потому что недостаточно галантны. Из ее слов можно было понять, что у нас с Уэйдом с галантностью все в порядке. Я не мог вспомнить, что такого особенного мы сделали — наше поведение было совершенно обычным. Может, манеры, которые на Юге считаются обыкновенными, показались этим девушкам изысканными? Во время танцев мы с Соней в какой-то момент оказались в ее спальне, где продолжали ритмично раскачиваться в такт "Романтическим чувствам", "Рядом с тобой" и прочим песенкам из альбома Бобби Хэккета.

— Слушай, я была бы не прочь снова с тобой встретиться, — сказала Соня.

— Я тоже был бы не прочь, — ответил я.

— А вы сюда часто приезжаете?

— Сегодня только во второй раз. Для этого нужна увольнительная на трое суток.

— Может, постараешься как-нибудь получить эту самую увольнительную, а?

— Попробовать можно. — У меня еще раньше создалось впечатление, что Соня считает, будто Монтеррей — это пригород Лос-Анджелеса. Неужели она ни разу не видела карту Калифорнии? Следующая увольнительная на трое суток ожидалась только через два месяца, на праздники, но сейчас было не время говорить об этом.

— Слушай, — сказала Соня, — только это промежду нами… Там, в пиццерии, мы с Кристи вышли… ну, в общем, в туалет — ну, и мы разговаривали: как прошел день, и все такое, и решили, что вы… ну, словом, парни что надо…

— Вы нам тоже очень понравились.

— Так, может, вы снова как-нибудь приедете?.. Ну, то есть поскорее, а?

— Постараемся.

— В общем… мы хотим с вами встречаться.

— Сделаем все возможное. — Мы с Соней все теснее прижимались друг к другу, раскачивались все меньше, а когда из проигрывателя раздались звуки песни "Оглушен и очарован", мы начали целоваться.

— Может, приляжем? — спросила Соня.

— Почему бы и нет?

Соня уютно прижалась ко мне и сказала:

— В общем, если вы вернетесь… ну, поскорее — мы все так устроим, что будете довольны.

Начались обычные ласки, как вдруг на нас что-то нашло, и мы стали быстро-быстро раздеваться и через минуту уже лежали в объятиях друг друга, совершенно обнаженные. Во мне все горело от нетерпения, но, просунув руку между Сониных бедер, я понял, что она возбуждена гораздо меньше, и решил, что раздеться — это для нее предел и что теперь весь оставшийся вечер она будет стесняться своего отчаянного порыва.

Вдруг Соня спросила:

— А этого у тебя с собой нет?

— Чего этого?

— Ну, этого, который надевают… А то боюсь забеременеть, со мной это — раз, два и готово.

Мне стало интересно.

— Откуда ты знаешь?

— Ниоткуда. Знаю — и все.

— А все-таки?

Соня задумалась.

— Ну, был у меня один парень… еще дома. Мы и попробовали-то всего два раза, а я забеременела.

— А потом?

— Ну мне там устроили… у одного врача.

— А парень этот знал?

— Я ему ничего не сказала. Да у нас с ним ничего особенного и не было. Он старше был намного, да еще женатый и вообще… Я никому не сказала, только Кристи. Так что теперь, если у парня нечего надеть, я этого не делаю.

— Боюсь, у меня с собой ничего нет.

— Но ты хочешь?

— Да, если ты тоже хочешь. Соня снова задумалась.

— Пойду спрошу у Кристи, — сказала она наконец, взяла подушку и прикрыв ею перед, зашлепала вон из комнаты. Кристи с Уэйдом уже уединились в другой спальне. Пока девушки шептались, хихикали и шарили в комоде, я лежал и вызывал в своем воображении Соню — такой, какой я только что видел ее сзади. Да, девочка классная и, наверно, будет такой еще лет пять-десять, пока не растолстеет.

— Ну вот, — сказала Соня, вернувшись, и протянула мне презерватив. Скоро в обеих спальнях громко заскрипели пружины, и звук этот уже не прекращался почти всю ночь. В одну из пауз, сказав в очередной раз Соне, как она хороша, я опять спросил ее про Лос-Анджелес.

— В плане работы тут ничего, — сказала она. — И в плане погоды. Зато парни — одна шваль. Только и норовят залезть тебе в трусы — наверно, думают, что стоит им мигнуть, и ты уже готова на все. Ну, так они ошибаются. Может, я и похуже всяких там прочих девиц, но мне нужно, чтоб были… как это… взаимоотношения. Чтобы парень меня слушал, ну там ходил со мной и вообще. Поэтому мы и хотим с вами встречаться. Ну, то есть, как это… в эмоциональном плане такое у меня сегодня в первый раз.