Преданное сердце

— Расскажи мне еще раз про сестер и про брата.

Я рассказал и про это, и еще много чего про Америку: какие там машины, какой климат, какие дома, какие дети и школы. Когда запас вопросов истощился, Надя сказала:

— А теперь твоя очередь.

Я спросил ее о родителях. Оказалось, что отец у нее год назад умер, поэтому, как она считает, у матери не будет больших неприятностей из-за того, что она сбежала на Запад. Я спросил ее о братьях и о владивостокских друзьях, а потом перешел к делу.

— Знаешь, Надя, — сказал я, — у меня есть к тебе еще один вопрос. По-моему, муж и жена не должны ничего скрывать друг от друга. Про своих девушек я рассказал тебе все. Может быть, ты теперь расскажешь мне про Колю?

Казалось, мой вопрос ее огорчил.

— Все хотят, чтобы я рассказывала про Колю, — сказала она.

— Как это — все?

— В лагере меня только про него и спрашивали. Я отодвинулся от нее с оскорбленным видом.

— Нет-нет, я не имела этого в виду; просто странно, что все спрашивают про Колю.

Стараясь выглядеть обиженным, я сказал:

— Что ж, извини, если я такой неоригинальный. Но я, между прочим, тебя люблю, и мне хочется знать про людей, которых любила ты. Не хочешь быть со мной откровенной — не надо, но я не уверен, что смогу жениться на женщине, которая мне не доверяет, да еще считает, что я похож на этих лагерных следователей.

И я угрюмо замолчал, но уже через минуту ощутил у себя на плечах ее ладони.

— Иди сюда, — сказала Надя.

Мы легли, она закурила и, тяжело вздохнув, начала свой рассказ.