Преданность и предательство

– Ты же мой друг, – напомнил Лар Элий. – А друзья, насколько я помню, должны поддерживать друг друга.

– И каким образом я должен тебя поддержать? Метаться из угла в угол, рычать на всех, кто приближается, и периодически застывать с отсутствующим видом?

– Почему нет никаких новостей? – Лар Элий решил пропустить мимо ушей издевку Луция, который всегда был излишне ядовит. – Если даки не приняли моего предложения, отчего они еще не штурмуют ворота? Если приняли, почему не приезжают для заключения союза? Это странно.

– На мой взгляд, ничего странного. Если ты не забыл, даки лишились вождя.

– Ты думаешь, это так просто забыть? – скривился Лар Элий. Сцена битвы снова встала у него перед глазами, как случалось уже не раз за последние дни.

– Хм… В последнее время, как мне кажется, ты немного занят другими мыслями, – осторожно заметил Луций.

– Это какими же?

– Я что–то не рискую продолжать этот разговор. Вернемся к дакам. По обычаям даков, Тита Патулуса предали огню вчера на закате, так что неудивительно, что до сих пор нет никаких новостей. И, я думаю, не будет еще некоторое время.

– Даки должны выбрать вождя. – Лар Элий тоже прекрасно знал обычаи соседей.

– Да, – кивнул Луций Веллий. – Титания должна выбрать вождя. А совет племени – его утвердить. В общем, еще несколько дней даки будут заняты. Пир в честь погибшего Тита Патулуса, выборы вождя, свадьба, еще один пир.

Луций услышал звук, подозрительно напоминающий скрежет зубовный, и на всякий случай отступил на шаг назад. Лар Элий не шевельнулся, не произнес ни одного слова, но было видно, что мысль о свадьбе Титании не доставила ему ни малейшего удовольствия, скорее, наоборот.

– В общем, новостей не стоит ждать еще некоторое время. Так что…

– Так что пора отправиться в разведку и узнать как можно больше, – бросил Лар Элий. – Чтобы подготовиться к любому развитию событий. Если вождем станет Клев – а он сам уверен в этом, – нас ждет война. И не потому, что он встанет во главе племени и развяжет конфликт, а потому, что я поклялся убить его собственноручно – и собираюсь выполнить клятву как можно скорее.

– Позволь спросить, мой друг, ты жаждешь крови этого слизняка, гм, по политическими причинами или по личными? – Луций не смог сдержаться и тут же об этом пожалел, но слова обратно не вернешь.

– Так… – Лар Элий сел на скамейку и сжал голову руками. – Я действительно жажду крови Клева. Вот так бы и придушил собственными руками, смотрел, как его глаза наливаются кровью, как он судорожно пытается вздохнуть, как жизнь по капле уходит из него вместе с остатками воздуха… Вот я говорю это – и чувствую себя необъяснимо счастливым. Я его действительно ненавижу. Первый раз за много–много лет я кого–то ненавижу. Лично ненавижу. И, знаешь, мне это не нравится. Или нравится…

– А мне нравится. – Луций сел рядом со своим другом и командиром. – Впервые за много лет я вижу, что ты чувствуешь себя живым.

– Если быть живым означает именно это… Я не хочу жизни. Я хочу только покоя.

– Знаешь, человеку свойственно чувствовать, радоваться и злиться, – медленно проговорил Луций Веллий. – Ты же иногда больше похож на тень, неизвестно как исторгнутую из царства Плутона, чем на живого человека. Конечно, ты всегда был сдержанным и спокойным, но…

Лар Элий закончил за него:

– С тех пор как я потерял Веранию, я стал живым мертвецом. Я не глухой, я слышал эти разговоры.

Луций вздохнул. Значит, пересуды долетели до ушей префекта. Ну, что ж, даже хорошо, что Лар Элий знает, что говорят о нем люди. Хотя, похоже, до недавнего времени ему было это глубоко безразлично. Но не теперь.

– Да. Ты был живым мертвецом. А сейчас оживаешь.

– Это очень больно, – пожаловался Лар Элий.

– Лишь у мертвых ничего не болит, мой друг.

Лар Элий откинулся назад и ощутимо приложился затылком об стену.

– У меня так болит голова, что я точно пока не умер.

– Могу предложить лекарство от головной боли, – оживился Луций. – Ты испытываешь столь личную ненависть к Клеву лишь потому, что тебя терзают не менее личные чувства к Титании.

Луций Веллий был весьма осторожным и благоразумным человеком, поэтому, произнося эти слова, он находился уже на полпути к выходу из палестры. Лишь поэтому шлем, который метнул ему вслед Лар Элий, угодил в захлопнувшуюся за его спиной дверь, а не в эту самую спину.