Преданные

Пока она рисовала, пришло осознание: я влюбляюсь в эту русскую художницу. И понимаю, что хочу ее забрать с собой во Францию, хочу с ней жить, иметь детей. Не знаю, обрадуется ли Филипп, родители… Но это не имеет значения. Любой ценой! Она мне нужна.

«Послушай, дружище… – ворчал мой внутренний голос. – Ты готов жениться на незнакомке?» – «Почему нет? – отвечал я ему. – Что в этом плохого?» – «Но ты ничего о ней не знаешь». – «Я узнаю». – «Она тоже ничего о тебе не знает. У тебя сын и… тяготеет странная смерть Амели. Ты не справишься». – «Ах, оставь!» – «А как же Амели? Она всегда с тобой…» – «Прошло пять лет. Пора начинать новую жизнь».

Так я вел диалог сам с собой, пока она рисовала мой портрет.

– Как вас зовут, мадемуазель?

– Анна, – просто ответила она, прикусив губу и сосредоточившись над какой-то деталью.

А между тем около нас проходили люди и обязательно задерживались, поглядывая на портрет и на меня, натурщика. По их удивленным и восторженным лицам (какая жалость, я плохо понимаю русский язык) я догадался, что мой портрет вызывает неоднозначную реакцию. Интересно почему? Что такого она увидела во мне?..

– Я закончила, – вдруг сказала Анна.

Жаль, потому что я готов был позировать всю ночь. Тем более, что июньские ночи в Санкт-Петербурге белые.

– Э-э-э… прежде чем я увижу свой портрет, я хотел бы вас пригласить на ужин. Сегодня вечером.

Анна, видимо, не совсем поняла, что я сказал, и мне пришлось повторить.

– А если я откажусь, вы не расплатитесь за работу?

– Как можно? Конечно, расплачусь.

– Я не знаю… Я не привыкла так.

– Почему? Что плохого в том, что мужчина приглашает девушку на ужин?

– Хорошо, я соглашусь, если… только ужин. – Она была смущена и подбирала слова. – Если вы рассчитываете на большее, то – нет.

– Только ужин! – робко подтвердил я. Честно говоря, в тот момент я и не предполагал чего-то большего.

Моя невольная растерянность ее позабавила.

– Ладно, – улыбнулась она. – Завтра. Сегодня я еще немного поработаю.

– Но уже ночь.

– Белая ночь. Я люблю работать в это время.

– А где я вас завтра найду? – озадаченно спросил я. Вдруг она не придет?

Мой испуганный голос снова ее развеселил.

– Здесь. Приходите в семь вечера. Завтра понедельник, будет не так много желающих позировать.

– Я приду.

– А портрет свой вы забирать будете?

– Естественно!

– Тогда смотрите. Вот, месье, ваш портрет.

Сначала мне показалось, что это не я. Анна пошутила и показала мне кого-то другого. Я был ошарашен, смотрел на портрет и прозревал: это я! Только другой. Непохожий и одновременно истинный «Я».

Видя мое удивление, Анна озадаченно спросила:

– Вам не нравится?

– Нравится, – глухо ответил я. – Я впечатлен. Анна, вы настоящий художник.

Я достал из портмоне рубли, начал считать. Кажется, у меня не хватало. Надо было больше взять наличных. Но в городе криминальная обстановка, позавчера у одного нашего коллеги свистнули кошелек. В другом отделе портмоне лежали франки. «Возьмете франки?» – «Да, у нас меняют, спасибо».

А к ней уже подсела девушка. Совсем молоденькая, наверное, школьница. С огромными синими глазами, каштановыми волосами, собранными в узел. А потом она распустил волосы… Ох! Красивая. Очень красивая девушка. Она какое-то время следила за работой Анны, пока та меня рисовала, потом открыла свой блокнот и делала наброски карандашом. Мне показалось, что синеглазка тоже художница. Они о чем-то переговорили, и Анна начала ее рисовать… Возле них крутились молодые парни. Мне стало завидно: парни были веселые и беззаботные, молодые и привлекательные. В свои тридцать три я выглядел стариком по сравнению с ними. Я решил, что на этом празднике жизни я лишний…

Какое все-таки чудо – эти белые ночи! Смотрю в окно: крыши Санкт-Петербурга. Невдалеке виден купол Исаакиевского собора. А передо мной – портрет незнакомого меня. На рисунке заурядный человек невыразительной внешности. Только глаза! Анна разглядела, что внутри этого неприметного человека бушуют страсти. Неужели я такой и есть?

Значит, мне предстоит большая работа, чтобы завоевать эту девушку. Моя неброская внешность ее не впечатлила, это понятно. И вряд ли здесь, в своем городе, она сможет разглядеть во мне нечто более важное, чем внешность. А вот в Париже! В Париже я смогу покорить ее сердце. В Париже нет белых чарующих ночей, но есть нечто иное – парижский шарм. А еще я покажу ей Бретань. И многое другое. Необходимо время…

Два часа ночи. За окном светло. Удивительный город! Удивительные люди, непохожие на нас, французов. Здесь много красивых лиц; русские немного наивные, гостеприимные и открытые, но, если им что-то не нравится, они говорят об этом прямо. Даже сердятся. Кажется, что они проявляют агрессию. Но это не так, это просто их сущность: и радоваться, и проявлять недовольство открыто. В Париже так себя вести не принято.

Глаза слипаются. С мыслью о русской художнице Анне я засыпаю. Завтра мы увидимся снова…

Глава 2. Париж. Наши дни

Париж. Наши дни.