Преданные богам(и) (СИ)

Он шел по центральной улице Тенёты, вымощенной прочными досками, что вела от самих княжьих палат аж до Тракта. Улица петляла, аки пьяный заяц, и разветвлялась на множество узких проулков, аки река на ручьи.

Вдоль улицы друг к другу липли высокие боярские и мещанские терема, лавки готового платья, оружия и казенные кабаки, куда не пускали оборванцев. Чуть поодаль раскинулись стрелецкие и сокольничие слободки. По дороге на санях, упряженных тягловыми лошадьми, проезжали барины и барыни. Все в мехах и яхонтах, да как один с козьими мордами.

Ганька тут даже задерживаться не стал, не понаслышке зная, что эти дармоеды и лизоблюды о том, что творится у них под носом, знают меньше всех. А вот от купцов и ремесленников всегда можно узнать много новенького.

Вскоре терема стали ниже и проще и изредка перемежались добротными избами с яркими резными ставнями и стрехами крыш. Ганька в прыжке отколол с одной из них кончик сосульки и кинул под язык, утоляя жажду.

Здесь, в отличие от чистенького боярского посада, было куда как более духмяно. Несло дымом, жареным мясом из корчмы неподалеку, солеными крендельками и сладкими коржиками у лоточников и травяными настоями из лавок знахарей. Еще разило литым металлом из кузниц, известью из кожевенных мастерских, едкими уварами из красилен и конским навозом.

Но Ганька за детство среди нищих циркачей и не такого нанюхался, а потому сейчас даже не морщился. Да что там, вонь Тенёты ему казалась благоуханием, ведь она напоминала, что теперь он и сам мещанин. Да не какой-то там бродячий подзаборный пес, а настоящий дворовый, в своре Потешных войск самого княжича Цикуты Чернобурского!

Ганька приосанился и отправился в сторону купеческой и ямской слобод.

– Зима эта долгая, а овес сызнова в цене вырос! Пять медяков за пуд, когда ему три – красна цена! Как мне лошадей обозных прокормить?..

Ганька участливо хлюпнул носом в унисон сокрушающемуся купцу. К пиру, по случаю рождения у Чернобурских наследника, князья подняли подати. А следом скакнули и цены. Ганьке вот тоже пришлось туже «затянуть поясок».

– В Солончаки нынче не ехай, ни один пуд соли того не стоит. Тама разборки меж огнегорцами и барханцами намечаются. На перекройную неделю жди лютой Свары в степях…

Ой-ей, а когда это в степях Свары не лютые? Земли там бескрайние, а городов раз-два и обчелся. Есть, где развернуться! На северо-востоке живут корсаки, на юго-западе каракалы. Народы они полудикие, кочевые и злобные, ненавидят друг друга и всех вокруг. Им только дай кому-нибудь в глотку вгрызться!

Вот огнегорцы с барханцами нет-нет, да и стравливают их друг с другом. Заодно расширяют границы своих княжеств, меж которыми поделена степь. Так что в Солончаках, почитай, каждое полнолуние мировые войны. Ежели под них подстраиваться, соли не наскребешь. А соль товар ходовой. Как говорится, волков бояться, в лес не ходить!

– Гарь чуешь? Кажись, деревня какая-то на востоке погорела…

Ганька не чуял. Обоняния звериного он тоже был лишен.

– Слыхал? У Чернобурских наконец сын родился, опосля стольких дочерей!

– Слыхал-слыхал. И слава богам, а то ж престол унаследовал бы младший брат Великого князя. Цикута этот, побери его ламя! Еще не хватало перед омежкой[1] хвостом пол мести!

[1] Омега – самый слабый оборотень в клане, стае или своре (самый сильный, вожак – альфа).

– Молчи, дурак! Не дай боги, услышит кто из его людей, головы не снесешь!

Ганька прошел мимо с придурковатой рожей слабоумного деревенского пастушка, которая удавалась ему лучше прочих. Побродил по ярмарочным рядам для вида… и вернулся к торгашу.

Оглядел приправы на продажу, узнал мяту, тимьян, крапиву, лебеду и зверобой. А рядом – глаза у него на лоб полезли – крошечными горсточками лежали пряности, которые Ганька сумел различить лишь по милости двух лет столования в княжьем тереме. Анис, корица, гвоздика, кориандр, имбирь, лавровый лист и кардамон. Дорогое удовольствие для заурядного купца-то! Уж не в обход ли таможенной заставы провезенное?

– А чего это у вас тут такое, сударь? Заморское что ль? – ткнув пальцем в пряности, Ганька с восторгом простачка вылупился на торгаша, запоминая каждую черточку по-волколачьи хищного лица.

Кряжистый, высокий, пепельно-русобородый. Матерый такой серый волчара. Породы Ганька хорошо научился различать.

Коли высокие, крепкие, скуластые, да со зверскими рожами – то волколаки.

Худосочные маломерки с утонченными ликами и вытянутыми к вискам хитроватыми глазами – яломишты.

Богатыри под три аршина ростом с грузными телесами и тяжелыми чертами лица – берендеи.

Ну, а схожие с волколаками телосложением и ростом, но движениями плавнее и ленивее, а мордами округлее и обманчиво-добродушнее – арыси.

Ах, да, имеются еще ужалки. Но они остались лишь малыми гнездами в Бездонных омутах, Солончаках и Барханном княжестве. А от хода Луны по небу их внутренний змий не зависит, вот и ходят они всегда с клыками, раздвоенными языками, да третьим веком на глазах без белка. Оттого их отличить проще простого.