Преданные сражения

Конечно, эта помощь была явно недостаточной. Я прямо с совещания вылетел снова на свой командный пункт в Розиттен и тут же собрал командующих армиями. Положение, как и следовало ожидать, еще больше обострилось. Противник все сильнее теснил 16-ю армию, прижимая ее к обоим берегам Западной Двины. Фронт с каждым днем подходил все ближе к Даугавпилсу. 18-я армия в связи с несостоятельностью литовскою корпуса войск СС также попала в трудное положение. Предпринималось все, чтобы воспрепятствовать прорыву противником фронта, ставшего теперь очень узким. Однако это действительно было уже невозможно, и мне пришлось вновь поставить вопрос об оттягивании линии фронта к Западной Двине.

18 июля меня вновь вызвали на совещание в Ставку Гитлера в Восточной Пруссии. Кроме меня здесь присутствовали командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал Модель, Геринг и гаулейтер Восточной Пруссии Кох[47].

Обстановка на фронте группы армий «Центр», как доложил генерал-фельдмаршал Модель, также становилась все более критической. Модель набрался смелости предложить, чтобы моя группа армий передала часть сил для стабилизации его фронта. К счастью, Гитлер не согласился с этим предложением.

Когда я в свою очередь доложил о развитии обстановки на моем фронте и при этом детально обосновал необходимость перенесения линии фронта к Западной Двине, меня внезапно перебил Геринг. «Если бы концентрация сил русских перед южным крылом группы армий “Север” фактически соответствовала характеристике, данной генералом Фрисснером, – заявил он, – моя воздушная разведка, несомненно, уже давно бы доложила об этом». Короче говоря, Геринг хотел преуменьшить опасность, как это он уже неоднократно делал раньше. Я весьма энергично возражал против сомнений в достоверности моего доклада. Ведь, в конце концов, мои сведения о группировке сил противника в значительной части основывались на донесениях 1-го воздушного флота, которым командовал опытный и энергичный генерал Пфлюгбейль, тесно сотрудничавший со мной. Гитлер тоже вмешался и поддержал меня, признав мою правоту.

Малоутешительным итогом этой беседы было выделение для моей группы войск «заградительного отряда», который должен был воспрепятствовать прорыву противника на Ригу через «брешь в вермахте», как выразился Гитлер.

Во время разбора обстановки между гаулейтером Кохом и генерал-фельдмаршалом Моделем произошел бурный словесный поединок. Кох доложил о строительстве укрепленных оборонительных рубежей в Восточной Пруссии, которое он начал без участия военных специалистов, по собственному почину. Генера-фельдмаршал Модель подверг критике совершенно ошибочное расположение укреплений. Этот спор в конце концов был улажен Гитлером.

Возвратившись в тот же день на фронт, я увидел, что положение нисколько не улучшилось. Противник вел по всему фронту непрерывные атаки многократно превосходящими нас войсками. Главные силы 43-й советской армии подошли к редким позициям боевого охранения нашего растянутого и фактически оголенного южного крыла. Широкая брешь между 3-й танковой армией и войсками южного крыла группы армий «Север» по-прежнему оставалась открытой. Никакой помощи в течение нескольких последующих дней нам оказано не было, и я снова (уже в который раз) решил доложить Гитлеру, что никаких средств для предотвращения прорывов, не говоря уже о подавлении противника, у меня нет. Окружение группы армий было, по всей видимости, вопросом нескольких дней или недель. Я сослался на свой меморандум от 12 июля.

23 июля во второй половине дня я получил из Ставки Гитлера телеграмму следующего содержания:

«Главнокомандующим группами армий “Север” и “Южная Украина” следует немедленно поменяться должностями. Сим присваиваю генералу пехоты Фрисснеру звание генерал-полковника.

Адольф Гитлер».

Так завершилась еще одна глава моей командной деятельности в этой войне. Я прощался с подчиненными, испытывая чувство внутреннего облегчения и сознавая, что я ни в чем их не обманул. Я даже склонен был думать, что мой преемник, генерал-полковник Шёрнер, сумеет лучше меня решить трудные задачи.

К сожалению, события, происшедшие после моего ухода из группы армий «Север», полностью подтвердили мои наихудшие прогнозы. Группа армий в конце концов была окружена, в результате чего оказались потерянными ценные войска, прежде всего танковые соединения, нехватка которых так остро ощущалась позднее во время боев в Германии и, в частности, в Восточной Пруссии. Вскоре из остатков группы армий «Север» была образована группа армий «Курляндия»[48].

В довершение всех несчастий в самый разгар этого кризиса произошло покушение на Гитлера. Я хочу заранее подчеркнуть, что до дня покушения я ничего не знал о намерениях заговорщиков и не замечал каких-либо признаков готовящегося переворота.