Преданный друг (СИ)

— Прости, — наконец, сказала я, даже не зная толком, за что прошу прощения: за ненужную откровенность, за отказ принять помощь, за звонок Лаврика.

Он сжал губы и побарабанил пальцами по рулю, прежде чем заговорить, будто бы все-таки принимая извинения.

— Ладно, — сказал наконец. — Ладно, я не стану тебе помогать, если ты не хочешь. Вмешаюсь только, если ты попросишь сама… Так можно?

Я неуверенно кивнула.

— Можно.

— Тогда подвинь ноги, мне нужно залезть в бардачок, — сказал он вдруг, и я удивленно воззрилась на него. — Там есть блокнот. Я дам тебе номер телефона одного юриста… на всякий случай.

— Лаврик на такое не способен, — снова повторила я.

— Не способен, — спокойно согласился Егор, потянувшись к бардачку, когда я убрала ноги к самой двери, — но я все равно хочу тебе дать этот…

Он случайно задел кончиками пальцев мое бедро у самого колена и отдернул руку так быстро, будто его ударило током. Лицо у меня полыхнуло жаром до самых ушей, а сердце вспыхнуло, расплавилось и попыталось прожечь в груди дыру. Егор отвернулся, обратив лицо вперед, и вцепился в рулевое колесо обеими руками. Я увидела, как он сглотнул, прежде чем хрипло проговорить:

— Блокнот лежит сверху, увидишь.

Блокнот и в самом деле лежал сверху, ручка была продета в спираль. Достать и отдать проще простого, но у меня будто свело руки, и я едва не уронила блокнот прямо на пол. Мы оба даже не скрывали, что изо всех сил пытаемся друг друга не коснуться. Отметина от его пальца на моем бедре казалась пятном огня, и в какой-то момент я глупо удивилась, как она не светится в темноте.

— Это Кира Черномаз, ты ее знаешь. — Егору пришлось кашлянуть, чтобы прочистить горло, я же вообще не могла вымолвить ни слова. — Она до переезда сюда успела собаку съесть на семейных делах, и консультации у нее стоят недорого. Сейчас я найду ее номер.

— Черномаз? — каркнула я.

Он кивнул, будто ничего не заметив.

— Да. Ты знакома с ней, мы виделись в тот день, когда я привез тебя домой из магазина.

— У меня есть ее номер.

Пальцы, готовые перевернуть страницу, замерли, темная бровь поползла вверх.

— Есть?

— Ага. Мне Теркина дала, давно. На всякий случай.

— Ну, вот и отлично тогда, — сказал Егор так, будто Теркина, раздающая номера юристов — это абсолютная норма. — Не потеряй. Если Лаврик сначала приедет ко мне, я позвоню, чтобы предупредить. Только держи телефон при себе, договорились?

— Договорились. — Я замялась. — Егор, пожалуйста, не звони ему сегодня или завтра. Я попробую поговорить с ним сама, но мне надо, чтобы он остыл. Если ты позвонишь, он только лишний раз убедится в том, что я врала. Будет хуже. Ты же его знаешь…

— Хорошо, я не стану звонить. Я и не стал бы, не поговорив с тобой. Справляйся сама. — Егор вздохнул, откинулся на сиденье и повернул голову, чтобы увидеть мое лицо. — Ника, тебе обязательно начинать самостоятельную жизнь до того, как ты и Лаврик решите вопрос с ребенком? После нельзя?

— Нельзя, — сказала я.

— Но тогда хотя бы позвони мне, когда он уедет. Просто «все нормально, ребенок со мной». Мне больше не надо.

Ты же знаешь Егора, чего отказываешься?.. — вдруг проснулся во мне внутренний голос, и на этот раз я дала ему возможность сказать. — Скажи ему, что ты на самом деле испугалась. Признайся, что не знаешь, что будешь делать и говорить, попроси помочь — и он проведет ночь у тебя под окнами и первым встретит Лаврика завтра, а потом встанет рядом с тобой и будет защищать тебя, как защищал всегда, пусть ваша дружба уже давно кончилась. Он сделает это даже для той, которой не может больше доверять. И тебе на самом деле совсем не обязательно начинать свой путь независимости прямо сейчас.

Никто не осудит.

Никто.

— Я позвоню, — сказала я, решительно отметая сомнения, и взялась за дверную ручку. — Я пойду, Олежке уже скоро спать. Да и мама уже наверняка волнуется, куда это я делась.

— Ника, если тебе все же будет нужна помощь… — не выдержал Егор напоследок.

Я, уже открыв дверь, обернулась, и от ничем не прикрытой беспомощности, полыхнувшей в этот миг из его глаз, у меня перехватило дыхание.

— Я позвоню тебе. Я обещаю.

Я выскользнула из машины так быстро, как только смогла, кляня себя за слова, которые сорвались с губ так легко и привычно. Я обещаю— сказала я человеку, которому больше не имела права ничего обещать. Я обещаю— так, будто он способен поверить хотя бы одному моему обещанию.

Я взбежала на крыльцо в момент, когда машина, хрустя гравием, отъехала прочь от дома.

— Никуш… — Я повесила ветровку на деревянную вешалку в прихожей и обернулась. Мама стояла у дверей в кухню и смотрела на меня, чуть сведя в тревоге брови. — Ты куда пропала? Кто это приезжал так поздно? Что-то случилось?

— Я потом тебе расскажу, мам, — начала я неуверенно, но тут из спальни вылетел мой сын и с разбега влепился в меня всей своей четырехлетней мощью.

— Мам! — голос звучал почти осуждающе. — Мам, где ты была, я ужескакучился! Купаться идем или нет?