Предать нельзя Любить (СИ)

- Что ты здесь делаешь? – сводя брови к носу, рявкает.

Так кричит, что ноги теперь непонятно отчего дрожат. То ли от первого в моей жизни оргазма, то ли от страха.

- Я уснула, - говорю, сталкивая его с себя. – А вы накинулись на меня.

- Я?

- Вы, - пожимаю дрожащими плечами и заправляю истерзанную грудь в топ. – Вы же это начали?!

- Я начал? Ты больная, что ли? – ядовито проговаривает он, вставая с кровати. - Тебе мама не говорила, что нельзя засыпать у чужих мужиков в постели? Или ты специально это сделала?!

Я дышать перестаю.

Уставляюсь на него ни в силах сказать ни слова. Стыд топит каждый уголочек души.

Зачем он так со мной? Ведь знает про детский дом… Я, конечно, жалость не люблю, но и издевательств не приемлю.

Обидно до слез. Они уже на подходе, поэтому я соскакиваю с кровати и приглушенно отвечаю:

- У меня нет мамы. Она умерла.

Судорожно собираю свои вещи, хватаю свитер и не обращая внимания на слезы бегу в прихожую.

Дура. Дура. Доверчивая дура.

Мне мерзко и тошно. Противно от самой себя.

Я кончила от Долинского, даже джинсы не снимая. Это катастрофа. О чем я вообще думала, засыпая в его кровати?

Он тоже хорош, разыграл из себя святую невинность, а ведь сам набросился.

Еще и мамой попрекнул.

Утираю прохладные мокрые щеки и яростно завязываю шнурки на кедах.

- Арина, - выходит из комнаты Дракула, натягивая футболку. – Постой. Ночь на дворе.

- Мне надо идти, - произношу быстро.

Захватываю рюкзак и щелкаю дверным замком.

- Арина…

- Прощайте, Арсений Рудольфович.

Аккуратно прикрываю дверь и, натянув рюкзак поверх свитера, легким бегом по ночному городу добираюсь до дома.

Прохожу в гостиную, не снимая обувь. Валюсь на диван.

Гертруда, чувствуя мое настроение, падает рядом. Разглаживаю влажный мокрый собачий нос и реву.

Обнимаю свою старую овчарку.

- Такой козел, Гера, этот Дракула оказался, - делюсь, словно с подругой. – Я больше к нему в офис ни ногой. Вот увидишь.

Смачно шмыгаю и утираю нос тыльной стороной ладони.

- Почти все деньги на этого болезного истратила, - шепчу. – А он неблагодарный козел.

Оставшуюся часть ночи пытаюсь заснуть, а утром пишу сообщение Ларисе Леонидовне, что больше не выйду на работу...

Глава 13. Арина.

- Арина, ты на работе? – спрашивает отчим. – Что-то давно не звонила?

- Я… нет, я дома, - отвечаю немного сдержанно.

- А что вдруг так?

- Я… уволилась, - закусываю губу.

- В смысле? Он тебя уволил?

- Нет… я сама.

- Арина, - Виктор Андреевич повышает голос. – Мы же с тобой договаривались. Так не делается.

- Я больше не могу. Кроме того, меня все равно не допускают до серьезных документов.

- Это потому что постараться не хочешь, - ядовито проговаривает он. – Я всё для тебя, а ты неблагодарная.

У меня кровь от лица отступает от такой несправедливости.

Бросаю трубку и снова реву.

Это он из-за квартиры, да? Так, я я ведь не просила. Не надо было.

И несколько раз пробовала вернуть ключи, но дядя Витя настоял.

Мол, «он будет только счастлив сделать что-то для Катиной дочки». А сейчас попрекает, получается?

Озираюсь вокруг. Можно, конечно, переехать к Тёме, но куда я дену животных?! Не рад он будет такому цыганскому табору. Да и мне после событий в квартире Долинского будет некомфортно.

Пока продумываю миллион вариантов, как поступить, телефон снова разрывает новый хит от Макана.

- Ариша, девочка моя маленькая, - виновато вздыхает Виктор Андреевич. – Прости старика. Я что-то разнервничался.

Молчу в трубку, глотая слезы.

- Ариша, - зовет еще раз.

- Что? – зло спрашиваю.

- Ты ревешь там, что ли? – удивляется отчим. – Ну, даешь. Не хочешь – не работай у Долинского. Шацкую мы и так с Богданом Анатольевичем оставим без всего.

- Яну Альбертовну? – округляю глаза. – Дядя Витя, она такая хорошенькая. И, мне кажется так любит мужа. За что он так её?

- Когда дело касается денег, Аришка, нет никакой любви. Ни любви, ни дружбы, никаких чувств. Запомни.

Мотаю головой, потому что не согласна.

Нет.

Я верю в любовь. Может, даже не столько в классическом ее понимании, сколько вообще в любовь к ближнему. К человеку. К животным. К природе.

Я не знаю. Думаю без любви очень сложно. Я бы не смогла…

Еще немного болтаю с отчимом и окончательно успокаиваюсь по поводу его слов и нашей небольшой перепалки. Заработался человек, с кем не бывает?

Сказал, что если не хочу – не надо шпионить у Арсения Рудольфовича. Это немного меня взбодрило. Слава богу, всё позади.

С одной стороны, испытываю огромную радость и облегчение. Всё-таки слишком стрессово было круглосуточно лгать. С другой… меня ломает словно после чего-то безумно интересного и веселого в моей жизни, будто это больше никогда не повторится и мне очень грустно.

Следующие пару дней провожу как в «обычной жизни Арины Плевако до того, как она познакомилась с блондином». Гуляю с собаками, договариваюсь о выходе на работу в караоке и искренне стараюсь не унывать.

Нет, я не ждала, что Арсений позвонит...

Не ждала… но надеялась, что ли. Как девчонка. Как дура.

Качаю головой, чтобы выкинуть из мыслей свои мечты, и прицепляю поводок к ошейнику Гертруды. Выхожу из парка, спеша на зеленый светофор.