Предатель. Я к тебе не вернусь! (СИ)

Отстраняюсь и смотрю прямо в её глаза. Она таращится в ответ. Лицо всё красное, она дрожит ещё больше, но уже не от холода.

Её даже не пугают синяки и то, что на губах был привкус крови.

Тоже хочет, но снова давит в грудь, не позволяет.

Я отстраняюсь. Слишком рано. Да, верно. Нельзя так.

— Я посмотрю, всё ли нормально с бойлером и приготовлю тебе ванну. Замотайся пока в плед.

Я оставляю её одну в своей комнате. А сам сперва перевожу дух и только потом делаю то, что сказал.

Всё равно в какой-то прострации. Что даже не замечаю, как уже сполоснул ванну и набираю в неё горячую воду.

Тёща, Валентина Николаевна платит и за электричество и за газ в этом доме. Иногда проходит дальше, во двор, чтобы прополоть цветы в шинах, как они вообще тут выживают, не знаю. Договаривается с соседом, чтобы он траву косил. Я всегда давал и даю на это деньги.

Но внутрь никому нельзя было. Это только мой дом. Моё место. И Леры теперь.

Да, тут надо прибираться, продуктов ещё нет и весь дом надо проветривать от душноты и пыли, но нам нужно побыть именно наедине, а не с тёщей, хоть там и лучше.

Ванна наполнена горячей водой. Иду за Лерой. Замираю в дверях своей комнате.

Она сидит на моей кровати, завёрнутая в плед, словно в коконе прячется.

Чёртово сердце щемит. Какая же она невероятная.

Какая же глупость, что я ей изменил. Следовало просто встряхнуть её и напомнить, что она, вообще-то, не моя соседка по кровати ночью, а жена.

Вот и всё.

— Пора мыться. — зову, но она лишь сильнее заворачивается в плед, вместо того, чтобы встать.

— Уйди сперва… — бормочет из него едва слышно.

— Я давно всё там рассмотрел.

— И что?! — она фыркает злобно, повышает голос, но затем замолкает. Касается своего лба. Прострелило болью? Закусывает губы.

— Голова болит?

— Нет… просто. Устала. Донеси меня до ванны. — всё же она стягивает с себя плед, но прикрывается руками.

Второй раз просить меня не нужно. Через одну секунду я уже рядом и хватаю её на руки, а в следующую несу быстрее к ванне и погружаю в горячую воду.

Всё её тело моментально расслабляется, растекается по белой ванне и вот так молча она греется, даже не смотря на меня.

Я хочу остаться, но, наверное, должен уйти. Разворачиваюсь, отхожу от ванны.

— Ты правда говорил только правду и больше никогда не предашь меня? — совсем тихо, слабым голосом спрашивает она.

— Да, я говорил только правду. И я осознал ошибку. — мгновенно отвечаю.

— Даже не посмотришь больше ни на одну девку?

— Не посмотрю.

— Даже когда я стану старой, вредной бабкой? — она абсолютно серьёзно, я не слышу веселья в её голосе.

У меня же этот вопрос вызывает легкий смешок, но я спешу ответить, не выдавая своих эмоций.

— Даже тогда. Я сам буду старым, вредным дедом.

Она молчит. Я уже хочу повернуться обратно, но она снова говорит. Тихо и слабо. Невероятно уставше.

— …Ты меня любишь?

— Люблю. — в ту же секунду отвечаю.

Она молчит. Не верит мне? С одной стороны, чего я ожидал? Это логично, но с другой…

Несмотря на то, что теперь я только и делаю, что нахожусь рядом и даже не думаю об… этой.

Как мне ещё доказать? Я не знаю, но должен понять.

— А ты меня? — аккуратно спрашиваю в ответ. Я тоже хочу слышать эти слова.

Но получаю лишь молчание. Одну секунду, две, десять. Больше.

Она не хочет отвечать мне?

— …Лера? — медленно я поворачиваюсь к ней.

И вижу, что её глаза закрыты, а рот приоткрыт в мучительном выдохе, она медленно, сантиметр за сантиметром сползает лицом в воду! Мышцы совсем перестали напрягаться и держать голову.

Она потеряла сознание! Я мгновенно дёргаюсь к ней. Частично вытаскиваю из воды и пытаюсь привести её в чувства!

— Лера?! — она совсем не реагирует.

Это не похоже на то, что она просто простудилась от глупого купания в речке! Что с ней?!

29 глава (Марат)

— Температура всего тридцать семь и три. От неё Лерка бы не потеряла сознание. Дыхание тяжёлое, но никаких хрипов. Зрачки на свет реагируют. Сердцебиение частит, но не критично. Не знаю даже… — сонная Любка, деревенский терапевт, зевает и чешет голову, сложив всё, что принесла, обратно в свою сумку.

Я вытащил Леру из ванной, замотал в простынь из шкафа, положил на свою кровать и мигом позвонил тёще.

Валентина Николаевна сразу начала звонить Любке, хоть и ночь уже, а когда дозвонилась, побежала сюда.

Даже не переоделась, в длинной ночнушке, поверх которой старая олимпийка, в которой она в огороде всяким занимается. И в домашних тапочках, даже не поменяла их на резиновые…

Очень боится за свою любимую дочурку. Единственную и самую лучшую…

Понимаю её. Сейчас Лера сама не своя. Она очнулась от нашатыря, но слабо реагирует на наши слова, клюёт носом, засыпает, невероятно слаба, будто её бьёт настоящая лихорадка.

Я укладываю её обратно на кровать. До этого она присела.

— Лера, ты слышишь? У тебя живот не тянет? Скажи, что чувствуешь? — укрываю её получше, вижу, как хмурится от боли.

— Я…воздуха, дышать тяжело…голова болит. И тошнит.

— Сейчас, доченька! — Валентина Николаевна тут же спешит открыть окно, чтобы впустить свежий ночной воздух, — Так нормально?

Лера не отвечает, просто дышит тяжело.