ПРЕДАТЕЛЬ ПАМЯТИ

Пальто. Вот зачем она пришла в спальню — в поисках пальто. Слепо пробежав рукой по одежде, она нащупала кашемир. Нашла. Джил сдернула пальто с вешалки, натянула на себя. Роговые пуговицы не слушались, не желали пролезать в петли. Второпях Джил пропустила одну петлю, и в результате пальто выглядело на ней как косо повешенная занавеска. Плевать, подумала она, увидев себя в зеркало. Из ящика она вытащила шарф — первый, что попался под руку, — обмотала вокруг шеи. Нахлобучила на голову черную шерстяную шапку, повесила сумку на плечо и вышла из квартиры.

В лифте она нажала нижнюю кнопку, чтобы попасть в подземный гараж. Джил уговаривала маленькую кабинку ехать вниз, не делая остановки на этажах. Когда так и случилось, она сказала себе, что это хороший знак. Еще один хороший знак она видела в том, что персонал больницы позвонил ей и попросил приехать. Если бы новости были плохими, если бы состояние Ричарда было — можно ли рискнуть и произнести это слово? — фатальным, то они не стали бы ей звонить. Вместо этого они послали бы к ней констебля рассказать, что случилось. Тот факт, что ей позвонили, означает, что он жив. Он жив.

Толкая ворота гаража, Джил заключила сделку с Богом. Если Ричард останется в живых, если его сердце или то, что у него заболело, выздоровеет, то она пойдет на компромисс с именем ребенка. Они окрестят ее Кара Кэтрин. Дома, за закрытыми дверями, в кругу семьи Ричард сможет звать ее Кара, и Джил тоже будет так ее звать. Но когда они будут выходить на улицу, в большой мир, то оба будут называть ее Кэтрин. В школе они запишут ее как Кэтрин. Друзья будут звать ее Кэтрин. И тогда имя Кара станет для них особым, потому так ее будут звать только они, ее родители. Так будет справедливо, Бог? Только бы Ричард остался жив!

Машина стояла в седьмом ряду. Джил открыла дверцу, молясь, чтобы древний двигатель завелся. Впервые она подумала, что неплохо бы иметь современное, надежное транспортное средство. Но этот «хамбер» она помнила и любила с детства — его единственным и преданным владельцем был ее дедушка, и, когда после его смерти «хамбер» по завещанию остался ей, она сохранила и машину, и память о деде. Особенно дороги ей были воспоминания об их совместных поездках в горы. Друзья вечно смеялись над ее машиной, а Ричард читал ей лекции об опасностях вождения старого автомобиля — ни подушек безопасности, ни подголовников, ни ремней! — но Джил упорно продолжала ездить на «хамбере» и не собиралась сдаваться.

— В нем куда безопаснее, чем в тех машинах, что ездят сейчас по улицам, — говорила она каждый раз, когда Ричард пытался выбить из нее обещание не садиться за руль «хамбера». — Это же настоящий танк.

— Главное, не прикасайся к нему, пока не родишь, и обещай, что Кару и близко не подпустишь к этой развалине, — отвечал Ричард.

«Кэтрин, — мысленно возразила она ему в тот раз. — Ее зовут Кэтрин». Но это было раньше. Это было тогда, когда она думала, будто не может случиться ничего такого, из-за чего твой мир полностью меняется и то, что вчера казалось таким важным, сегодня оборачивается пустяком.

Тем не менее Джил пообещала Ричарду не ездить на «хамбере» и целых два месяца держала слово. Таким образом, она сама увеличила процент вероятности, что он не заведется.

Но он завелся. С первого раза. Однако за эти два месяца, что она не садилась за руль дедушкиного наследства, ее живот вырос. Нужно отодвинуть тяжелое переднее кресло. Джил нагнулась, дотянулась рукой до металлической рукоятки. Она нажала на нее и уперлась ногами в пол, толкая кресло. Оно не шевельнулось.

— Проклятье! Ну же, давай!

Она попробовала еще раз, но снова безуспешно: или механизм проржавел за годы службы, или что-то заблокировало направляющие, по которым двигалось огромное кресло.

Подавляя растущую тревогу, Джил водила пальцами по полу под сиденьем. Вот рукоятка, вот одна направляющая, вот вторая. Ага, что-то есть. Что-то твердое, тонкое и прямоугольное застряло в направляющей, причем застряло так, что сиденье нельзя сдвинуть с места.

Джил нахмурилась. Потянула за найденный предмет. Подергала его вправо, влево, выругалась, потянула снова. Ее пальцы стали влажными от пота, беспокойство мешало действовать целенаправленно. Ну наконец-то! Наконец-то предмет поддался. Джил вытащила его из-под сиденья и положила рядом с собой.

Оказалось, что это фотография в рамке. Фотография в скромной деревянной рамке.

Гидеон

11 ноября

Я побежал, доктор Роуз. Я бросился к выходу из музыкальной комнаты, скатился по лестнице и выскочил на Чалкот-сквер. Я не знал, куда бегу и что собираюсь делать. Но я должен был уйти от отца и от того, что он, сам того не желая, заставил меня вспомнить.