Предатель. Цена обмана

А я внимательно слежу за ним. Малейший признак, что его подкупил Усманов. Нельзя исключать такой возможности.

Ильяс меня успокаивал:

— Если будет хоть одно подозрение, то мы запросим отвод судьи.

Но всё равно нервничаю. Усманов непредсказуемый! Не хочу знать, что он придумает дальше.

И зачем.

Ни одной причины не понимаю.

Любовь? Так не любят. И Булат больше говорил о моём возвращении, а не про то, чтобы забрать сына. Связей у меня никаких нет, денег тоже.

Ему настолько нужен статус семейного человека?

— Ваша честь, — поднимается адвокат мужа. — Мы запрашиваем время на примирение. Здесь задействованы интересы двухлетнего ребёнка. Мой клиент хочет сохранить семью. И готов постить клиентку за её измену и…

— Ваша честь, — тут же подрывается Ильяс. — Это клевета. В файлах дела есть копия нашего иска против господина Усманова, — это обращение мужчина почти выплёвывает. — Именно по этому вопросу. Подобные заявления порочат честь и достоинство.

— Она не жила с тобой, Карзаев?

— Оставшись без жилья, госпожа Усманова проживала в номере, который снял я. Это не секрет. Ваша честь, насколько я помню, проживание не равно каким-либо отношениям. А потом Алия переехала в свою квартиру.

— Почему же она там не появлялась?

— У вас установлена слежка за моей клиенткой?

Адвокат явно тушуется, отвечает уже не так уверенно. Я давлю себе улыбку, чуть расслабляюсь. Железный прут в позвоночнике исчезает.

Я откидываюсь на спинку стула, слежу за этой дискуссией. Ильяс выглядит прекрасно в своей среде обитания.

Уверенный. Сила так и плещет из него. Каждая статья закона льётся песней. Я вибрирую от мощной энергетики. Ильяс словно разорвёт тут всех, если не получит нужного решения.

Адвокаты и судья обсуждают возможность примирения. А я ни капельки не волнуюсь. Потому что…

Карзаев ведь хочет сводить меня на свидание? Поэтому точно справиться с тем, чтобы я развелась поскорее.

— Я склоняюсь к тому, чтобы дать время на примирение, — огорошивает судья. — Раз есть шанс…

— Ваша честь, — Ильяс явно напрягается. — Мы приложили к делу все иски и заключения. Там явно видно все нарушения со стороны Усманова.

— Я хорошо вижу, благодарю, — судья поправляет очки на носу. — Я изучил документы. Месяца будет достаточно, чтобы семья Усмановых попыталась решить свои разногласия.

— Но согласно статье…

— Закон я тоже помню. Свою работу я знаю.

— Тогда я не помню в каком законе прописано, что муж имеет право бить жену. Время на примирение лишь позволит господину Усманову дальше запугивать мою клиентку.

— У вас есть доказательства?

— Запрет на приближение, которое получили от полиции.

— Таких документов мне не предоставляли.

— У меня есть копия.

Карзаев передаёт документ через служащего, нервно выстукивает по столу. Он вот-вот взорвётся.

Боже. Как могли потерять такой важный документ? Я уверена, что Ильяс всё лично проверил. Значит, кто-то в суде уже постарался?

Сам судья?!

Иначе зачем ему давать нам месяц?

Я так надеялась, что всё решится сегодня! А теперь отвод судьи, новые заседания… Это может длиться вечность.

— Вижу, — кивает судья, изучив запрет. — Это меняет дело.

— Это недоразумение, — впервые заговаривает Булат. — Ваша честь, случилось недопонимания. Я пытался поговорить с женой. Признаю вину, что не должен был хватать её. Но я лишь пытался договориться с Алией, увидеть сына. Один запрет, который они подстроили, не является доказательством.

— Подстроили?

— Рядом оказалась полиция, Аля вырывалась, хотя я не держал её. Всё спланировано было. Нет других подтверждений, что я когда-либо причинял жене вред.

Судья смотрит на Ильяса. Тот молчит. У нас действительно нет других подтверждений. Даже это получили с трудом.

Запись разговора не будет действенна в суде. Да и звонил мне Булат с чужого номера. Всё продумал.

И теперь давит на то, что я не даю видеться с сыном. Хотя сам меня держал на расстоянии, шантажировал.

Усманов припоминает заявление, которое он подал. Что я плохая мать и не справляюсь со своими обязанностями.

— Она спокойно сбежала из дома, — продолжает Усманов, взяв дело в свои руки. — Оставила сына, несколько дней не беспокоилась о нём. Поэтому я прошу время на примирение.

— Довольно!

Судья взмахивает рукой, прекращая разговоры. Недовольно осматривает всех. Задерживает взгляд на мне.

Я одна тут молчу, не влезая. Видимо, за это заслуживаю подобие сочувствующего взгляда.

— Вы, господа, устраиваете тут цирк! — продолжает он сурово. — Есть ли у вас есть доказательства, предъявите их сейчас. Насилия со стороны господина Усманова или невыполнения материнских обязанностей госпожой Усмановой. Их нет? Тогда месяц на примирение и покиньте зал суда.

Это напоминает какой-то сюр. Как судья может принимать такое решение?! Ведь все доказательства у него на руках.

Неужели подкуплен?

Или просто плевать на то, что произойдёт со мной?

— Доказательства есть, — произносит Ильяс. — Ночь, когда Усманова якобы сбежала, записана. На камеры, на мой видеорегистратор.

Боже. Точно! Я совершенно забыла об этом. А ведь Карзаев угрожал. Если я окажусь мошенницей — у него есть запись.