Предатель. Ты не знаешь о сыне

Костя так и застыл с открытым ртом.

— Понимаешь, милый, — взяла я его за руку. Как же мне трудно с ним об этом говорить… — Иногда так случается, что мужчина и женщина встретились и полюбили друг друга. Но потом…что-то случается, и они принимают решение, что больше не хотят быть вместе. И расстаются. И тогда они не могут больше жить в одном доме. Поэтому мы с тобой ушли. Мне очень жаль, дорогой, но твоя мама больше не будет жить вместе с твоим папой Никитой. Но это не значит, что вы не будете общаться. Папа тебя по-прежнему любит, вы будете видеться.

— Ты больше не любишь папу? — расстроенно спросил Костя.

— Конечно, люблю, — тут же ответила я. — Дело не в этом… Просто вместе быть у нас не получается.

— Но почему не получается, если мы все любим друг друга?

— Иногда любить друг друга, чтобы быть вместе, недостаточно.

Костик подтянул ноги и собрался в комок. Голову опустил.

Вероятно, почти ничего из сказанного мной ему до конца понятно не было, кроме одного: его привычный мир и семья развалились. Теперь ему некомфортно, страшно и непонятно, как жить дальше.

Я обняла его и прижалась к вихрастой голове щекой.

Я чувствовала себя такой же маленькой растерянной девочкой, как он.

Я тоже не знаю, какой будет моя жизнь. Мне тоже чужд этот диван и эта квартира…

Но ко всему привыкаешь. Здесь не так уж плохо…

Обживёмся. Свыкнемся. Да и будущее какое-то точно у нас будет. Просто какое — это мы узнаем лишь спустя время…

ГЛАВА 46

Архип звонил редко, говорил коротко и снова пропадал.

В больнице скончался его отец. Дина выжила и пришла в себя, но ей предстояла длительная реабилитация. Конечно, при таком раскладе не могло быть и речи о его разводе и возвращении сюда: за Диной требовался уход, да и подло было бы бросить её в такой момент. С активами отца Архипа тоже нужно было разобраться, к тому же мать его осталась бы совсем одна без поддержки сына, если бы он уехал. Да и о работе речи никакой быть не могло сейчас для Ветрова — ему просто не до того было.

В своём городе он назначил управленца вместо себя, в Питере в кресло директора снова сел Никита, который, как ни странно, вошёл в положение Архипа чисто по-человечески.

Я же написала заявление на увольнение и считала дни до получения трудовой. В общем-то, их и осталось ровно два — четверг и пятница.

Подыскивала себе другое место. Пока ничего толкового на досках объявлений нашего города я не нашла, но верила, что однажды мне всё же повезёт.

Ну, или придётся соглашаться на вакансии обычных секретарей в более мелких конторах, чтобы просто начать получать хоть какую-то зарплату. Несколько вариантов из тех, что называется из всех зол — меньшее, я всё-таки отметила себе в блокнотик. Если больше ничего так и не найду, попробую позвонить туда.

На время отработки двух недель Никита пересадил меня на ресепшен на первом этаже. Моё место заняла другая секретарь, которая не напоминала ему своим видом о предательстве.

Я попросила его сама об этом. Нам было, очевидно, слишком тяжело находиться рядом. Он не стал спорить, молча позвонил в отдел кадров и сообщил о перестановках. Приказ и документы оформили буквально за день, и я села улыбаться гостям и отвечать на звонки клиентов на входе в офис. Там мне было куда спокойнее, чем под боком у Никиты, который всё ещё смотрел на меня то с обидой, то с болью, то, забываясь, словно тайно любовался мной.

Простить себя за предательство я не могла, и когда он вот так смотрел на меня, ощущала себя самой настоящей гадиной. Но, к сожалению, если бы мне дали возможность вернуться в прошлое, я бы всё сделала точно также.

Снова оказалась бы в постели с Ветровым. Снова бы ответила ему. Снова бы целовала его…

Ничего поделать с собой не могла. Я не была уверена, что всё ещё люблю Архипа, но…

Мы слишком сильно изменились, оба. Ни я уже не та глупая наивная девчонка, которая влюбилась в красивого, жесткого мажора, ни он уже не тот юноша, который готов был ради меня свернуть горы. Чувства к нему, подпитанные долгой разлукой и страстной встречей, стали совсем другими: горькими, тяжёлыми, как будто бы запретными. По сути, так оно и было, ведь на момент связи, когда мы с ним сорвались, оба не были свободными.

Я реагировала на него как на мужчину. Да, он секси, я его хотела, я провела с ним эту ночь и позволила себе получить это взаимное удовольствие.

Но любовь ли это?

Бывает ли она такой горькой, выстраданной, построенной практически на костях других и на осколках их сердец?

Я уже ни в чём не уверена.

На развод мы с Никитой подали. Костик по документам не усыновлен Никитой, поэтому развод нам дадут по обоюдному согласию уже через пару дней. С момента подачи заявления уже почти истёк отведенный нам для раздумий месяц. На дом его я не могла претендовать: он был приобретён им до нашей свадьбы. Тоже самое касалось его автомобиля. Единственное, мы вместе покупали уже дачу, но я отказалась на нее претендовать. Вообще от всего отказалась, а Никита, всё ещё обиженный на меня, ничего и не предлагал.