Предателей казнят без приговора

Обычно сдержанный, ничем не выражающий своих эмоций Кравцов в данный момент испытал заметное облегчение. Кто он? Охотник, почуявший опасность? И тут же определивший меня в Упыри?! Нет, сейчас обо всем этом думать не время. После задания Упырь объявится сам… Когда мы спускались в лагерь, я шел чуть поодаль от Кравцова. Тот ни разу не обернулся, вновь превратившись в невозмутимого, неразговорчивого увальня.

– Водорезов за старшего. Все подчиняются ему. И последнее: если в период моего отсутствия хоть у кого-нибудь появится «черная метка», отряд немедленно распускается и отходит по одному. Выполнять задание, имея упырей в своих рядах, – бессмысленный риск.

Этими словами я закончил свою речь. «Черных меток» не будет, в этом я был уверен на все сто. Мне удалось на какое-то время нейтрализовать охотника. Он явно не заинтересован в роспуске отряда. Ведь искомый им Упырь – один из нас. Ему опять придется преследовать каждого по одиночке. Охотник ведь и сумел попасть в наши ряды, потому как уверен – тот, кого он ищет, один из нас. Возможно, я. Но я покидаю отряд, и охотник на какое-то время лишается одного из главных подозреваемых. Охотник затихнет, постарается ничем не выдать себя. Будет тих и преследуемый им Упырь. Чего зря прежде времени лихо тревожить? Сейчас же я иду реализовывать свой собственный план действий. План, по которому полковник Анд сам должен выйти в расположение отряда, и моим бойцам во главе с Николаем останется лишь взять его. Надеюсь, живым…

Мой путь длился почти сутки. Судя по извилистым устьям реки и видневшемуся на северо-западе высокогорью, с пути я не сбился. Читать карту разведчики как-никак умеют. Если верить этой карте, то поселение, которое является боевой базой полковника Анда, всего в каких-то трех километрах. Отхлебнув из фляжки, я устроился на привал. Жаль, что прибор обнаружения и позиционирования я оставил ребятам. Он был всего один, и для охраны лагеря куда нужней. Не сумею вычислить наблюдателей раньше, чем они меня, – полбеды. В любом случае сразу убивать меня они не будут. Как там верещал наш недавний пленник? «Всем желаем мира, добра и счастья»… То, что за мной, скорее всего, следят, я был уверен на все сто. Я не видел их, но интуитивно чувствовал – эти ребятишки совсем близко. Интересно, за кого меня принимают никаноровские наблюдатели? Скорее всего, за не слишком умелого наемника, решившего провести первичную разведку. Хорошо, кабы так. В этом случае пора действовать, то есть спровоцировать наблюдателей на обнаружение. Я приглушенно вскрикнул, дернул правой ногой и одновременно метнул нож-мачете в кусты. Тут же присел на землю, достал жгут из аптечного кармана и перемотал ногу выше щиколотки. Попытался нагнуться, чтоб высосать змеиный яд из предполагаемой ранки, но гибкости с первого раза не хватило.

– Кажется, мы можем вам помочь? – послышалась в двух шагах от меня вежливая английская речь.

Я не слишком силен в языках, но эту фразу разобрал отчетливо.

– Говорите по-русски, – только и произнес я, подняв голову, но при первом взгляде не обнаружив говорившего.

– В таком случае, не хватайтесь за оружие!

Вторая фраза была сказана явно моим соотечественником. Мастером маскировки и скрытого наблюдения. Только сейчас я увидел его. Среднего роста, вооружен любимым оружием братских компартий – укороченным десантным «калашниковым».

Глава 7

– Это не змея. Вы на что-то накололись.

Два моих собеседника говорили по-русски чисто, без малейшего акцента. Разве что, пожалуй, слишком вежливо для подобной ситуации.

– Очень приятно, – отозвался я и тут же не менее вежливо уточнил: – Я в плену?

– Именно так.

С этими словами наиболее словоохотливый из моих собеседников одним движением руки выхватил из навесной кобуры пистолет и дважды выстрелил у меня над головой. Это произошло куда стремительней, чем в некоторых ковбойских фильмах, и я невольно вздрогнул.

– С каким заданием ты послан? – жестко, точно третий выстрел, прозвучал вопрос.

– Ищем тут… одного неспокойного гражданина, – ответил я.

Некоторое время мои «собеседники» молчали, первый не торопился при этом убирать свой «глок» обратно в кобуру. Ни тот, ни другой даже отдаленно не походили на полковника Анда.

– Тебя как звать-то? – первым нарушил молчание я, задав вопрос тому, что с пистолетом.

– Товарищ майор, – ответил тот. – А вот он, – кивнул в сторону более молодого, – товарищ капитан.

– Валентин, – назвал я собственное имя.

– Не люблю убивать соотечественников, – со вздохом произнес товарищ майор. – Пытать тем более. Надо говорить, Валя.

В самом деле, надо говорить. Жизнь и здоровье мне еще пригодятся. Между тем, где-то за бараком, в котором мы втроем и беседовали, послышалась разухабистая громкая музыка. Я невольно усмехнулся. У этих островитян просто-таки культ «калашникова». Из DVD-проигрывателя раздавалась веселая песенка «Калашников» (с ударением на последнем слоге) Горана Бреговича.