Предателей не прощают

Накидывая на плечо ремень гитары, он подмигивает клавишнику.

— Ева! Это тебе! — Тот вручает мне микрофон и садится за синтезатор. — Покажи этому салаге, как нужно петь!

— Ребята, да я даже текстов не знаю. — От шока забываю обо всех своих страхах.

— Выдать нашей новой звезде склерозную тетрадь! — утянув моих подруг на огромный надувной диван, командует Егор.

Кто-кто, а он, кажется, совсем не удивлен подобной рокировке. В глазах черти, на губах ухмылка.

— Пожалуйста! — Ударник протягивает пухлый блокнот и, не дожидаясь, когда я решусь, сам включает мой микрофон.

Дальше становится совсем легко. Знакомая мелодия заставляет сердце биться в одном ритме с ударными. Словно чей-то чужой, из динамиков, раздается мой голос:

Я прошел за тобой путь дорогой кривой,

Изменял и терял, искушался и рвал,

Много зим, много лет, проклиная рассвет,

Среди лиц и личин постоянно один.

Не такая, как все, я мечтал о тебе,

О твоей чистоте, загибаясь на дне,

Покорялся судьбе, растворялся в толпе,

И не верил опять, что могу…

Отыскать.

Не знаю, кто написал Егору эту песню, он сам или ребята из группы, но каждая строчка откликается во мне болью. К припеву я окончательно теряюсь в эмоциях, и только искренний восторг публики помогает вытянуть второй куплет, не пустив «петуха».

После этой песни две другие даются намного проще. Я так и не делаю ни глотка пива, но голова кружится как от хмеля, голос льется чисто, а тревога… её нет.

От волны аплодисментов открывается второе дыхание, и я забываю о главном — где именно нахожусь, и кто по-настоящему главный на этой лужайке.

Зря.

На пятой песне, будто примагниченная, я поворачиваюсь к дому и вижу за окном мужской силуэт в деловом костюме и с бокалом в руках.

Глава 16. (Не)близость

Музыканты, как играли, так и продолжают играть. Гости танцуют. Пиво течет рекой, и только я одна выпадаю из этого праздника жизни.

Не могу больше ни петь, ни улыбаться. От напряженного взгляда карих глаз меня буквально клинит. Сжав микрофон, смотрю в окно и чувствую, как по телу в разные стороны разбегаются мурашки.

Дикое состояние.

Умом понимаю, что мне не нужно переживать из-за присутствия дяди Егора. Я такая же приглашенная, как и все. Но оправдания не работают. Под внимательным взглядом Рауде скромный купальник вдруг начинает казаться вульгарной тряпкой, собственное тело — угловатым и некрасивым. А голос — вороньим карканьем.

Безумно хочется надеть на себя платье или укутаться в полотенце. Отложив микрофон, я так и делаю.

— Что-то холодно, — беру пушистое белое полотенце и заворачиваюсь в него от груди до бедер.

— Ничего себе! — Егор поднимается с дивана и идет ко мне. Совсем замерзла? — Обняв, целует в висок.

— Купальник мокрый. Холодит.

Облизав губы, открываю рот, чтобы сказать: «Пойду, переоденусь». Но в глазах Егора что-то меняется.

— Вечеринка закончена! — объявляет он, не оборачиваясь. — Дальше каждый по себе. Дом в вашем распоряжении.

Егор ведет себя так, будто он здесь главный, и в гостиной нет никакого дяди.

— Мы с девчонками вызовем такси.

Я прекрасно помню, что Соня и Лика мечтают задержаться. Для них эта вечеринка — ожившая сказка. Шоу, на которое не зовут таких, как они. Однако мне слишком тревожно. Не по себе от присутствия Рауде и прикосновений Егора.

— Не спеши, — шепчет он на ухо. — У меня для тебя подарок.

— Ты и так задарил… нас.

— Настоящий талисман необходимо баловать. А такую девушку, как ты, баловать особенно.

Горячая мужская рука смещается со спины на поясницу. Егор по-хозяйски мягко толкает меня вперед.

— Нет… — Я все еще надеюсь увернуться. — Уже поздно, а у меня работа, учеба и…

Я активно пытаюсь придумать что-нибудь еще, найти уважительную причину для побега. Но всегда внимательный и заботливый, Егор, похоже, вообще ничего не слышит.

Под свист и смешки друзей, он уверенно ведет меня мимо зоны барбекю, мимо огромных окон гостиной, в которых больше никого не видно. К дому.

Борясь с собой, я с трудом передвигаю ноги. Все еще на что-то надеясь, кошусь взглядом в сторону подруг, ищу хоть какую-нибудь причину остановиться.

— Не бойся. Я тебя не съем. — Словно чувствуя мое состояние, Егор начинает действовать активнее.

Как только переступаем порог дома, он подхватывает меня на руки и с удивительной легкостью для его худощавой фигуры взбегает со мной по лестнице на второй этаж.

* * *

Когда захлопывается дверь спальни, волнение достигает своего пика. Оно опутывает невидимой веревкой с головы до ног и лишает сил.

— Ты очень красивая, — голос Егора хрипит, а ладони скользят по телу. — Такая сладкая и настоящая, что не верится.

— Ты тоже… красивый.

Я не знаю, что говорить и что делать. В фильмах такие моменты выглядят эффектно, а в реальности… в голове царит хаос.

— Я весь день мечтал остаться с тобой наедине. Все эти гребаные две недели. Чуть дожил. — Гладит подушечками пальцев мои щеки, обводит губы, заставляет их раскрыться.

— Ты говорил о подарке, — пытаюсь отвлечь его. В моем состоянии лучше казаться алчной, чем испуганной.