Предателей не прощают

Наверное, если бы Леонас повел меня в спальню, я бы послушно пошла за ним. Сама бы сняла с себя джинсы и легла на кровать. Я бы отдалась ему. Хоть на полу, хоть у стены, только бы стать ещё ближе.

Но к моему удивлению, Рауде не зовет и не ведет.

После второго позорного всхлипа его губы отрываются от моих. А руки плавно стекают с бедер, опуская меня на паркет.

Чуть не упав без опоры, я отшатываюсь к стене. И сжимаюсь от внезапного холода.

— Пожалуй, с доступностью я не ошибся, — зло хрипит Рауде. — Готова отдаться за место в группе.

Последнее предложение приводит в чувство лучше ледяного душа. Я безвольно хватаю ртом воздух. Но не позволяя мне произнести хоть слово, хозяин дома сам разворачивает меня в сторону выхода и холодно приказывает:

— Свободна!

Глава 26. Личная жизнь

После поездки к Рауде вечер и ночь проходят как в тумане.

Я с кучей пересадок добираюсь до хостела. Сдираю с себя одежду. Кое-как натягиваю пижаму. На этом энергия заканчивается. Вместо того чтобы съесть приготовленный девчонками ужин, пью чай. А вместо поиска работы собираю чемодан.

Будто чувствует, что со мной что-то не так, в десять звонит мама. Она интересуется учебой и работой. Спрашивает, как дела у соседок. Врет о том, что у нее все отлично, а бабушка здоровее, чем в молодости.

Обычно мне тяжело слушать ее ложь. Этими сказками во благо мы только отдаляемся. Однако сегодня все проще. Я молчу о том, что взяла академический отпуск. Ни слова не говорю о кастинге и своих безумных надеждах изменить жизнь. И, чтобы не разреветься, стараюсь не смотреть на собранный чемодан.

Словно мало с меня вранья маме сразу после ее звонка получаю сообщение от Егора. Он шлет свою фотографию на фоне океана, хвалится, что уже начал запись альбома и просит рассказать о кастинге.

Уж кому-кому, а ему, наверное, можно рассказать о позорных требованиях на прослушивании и обидных выводах драгоценного родственника. Егор лучше всех знает непростой характер этого гада. Но мои губы все еще саднит от поцелуя, а храбрости хватает лишь на три коротких предложения: «Рада за тебя. Работаю. Поговорим завтра».

Ругая себя за новую порцию лжи, я прячу подальше телефон и с головой накрываюсь одеялом. Душу греет мысль, что уж сон точно принадлежит только мне и никто не сможет его испортить. Но внезапный звонок в пять утра доказывает обратное.

Щурясь, я пытаюсь понять, чей номер высвечивается на экране. А после пятого гудка решаюсь ответить.

— Здравствуйте, слушаю Вас, — собственный голос спросонья звучит как чужой.

— Здравствуй, девочка, — в отличие от меня Шапокляк говорит четко и звонко. Будто сейчас полдень, а не раннее утро. — Через два часа нас ждет самолет в Москву. Как понимаешь, времени нет, так что ответь сейчас на один вопрос.

Значение услышанного доходит до меня со скрипом. Мозг отказывается воспринимать слова: «Нас», «ждет» и «самолет». Кажется, что все это сон.

— Какой вопрос? — ответ вырывается на автомате.

— Ты готова навсегда расстаться со своею привычной жизнью? Оставить знакомых, родных, отменить все планы ради шанса стать звездой?

— Подождите… — Больно щиплю себя за руку.

— Ждать некогда!

— Вы… Вы предлагаете мне место в группе? — резко сажусь на кровати.

— Ты не ответила, — доносится с недовольством.

— Да! Да! Конечно, согласна! — Активно моргаю и тру лицо свободной рукой.

— Я ему сказала, что ты согласишься, но он потребовал уточнить, — как бы между прочим поясняет Шапокляк.

— Рауде… Он дал добро? — Не представляю, как это возможно.

— Похоже, ты хорошо справилась с моим деликатным заданием, — звучит с усмешкой. — Теперь будем работать.

— Я… — Хочу сказать, что ничего не было, и тут же останавливаю себя. — Я вам очень благодарна. Скоро буду! — В голове включается таймер на два часа.

Остается порадоваться, что чемодан уже собран, хостел оплачен, а девчонки еще вчера сообщили, что не собираются со мной прощаться и готовы в любой момент приехать в гости.

— Не сомневаюсь в этом. Сейчас вышлю номер рейса и время, — чеканит Шапокляк. — Опоздаешь, ждать никто не станет.

* * *

Волнение не стихает ни через пять минут, ни через пятьдесят. Боясь не успеть на самолет, я быстро пишу девчонкам записку и на последние деньги вызываю себе такси.

К моему счастью, машина прибывает без опоздания. До аэропорта мы умудряемся добраться, не застряв ни в одной пробке. А в Пулково какое-то странное внутреннее чутье с первой попытки приводит меня к стойке регистрации на московский рейс.

Притормаживаю я лишь возле очереди. Шапокляк нервно высматривает кого-то в толпе, регулярно косится на часы. Как назло мой собственный взгляд останавливается вдруг на других людях. На красивой паре — высоком, как обычно хмуром мужчине и элегантно одетой стройной брюнетке.

От вида этих двоих мой внутренний моторчик, который до этого заставлял спешить и не обращать внимания на тяжесть чемодана, внезапно глохнет. Я как потерянная замираю посреди зала и только благодаря Шапокляк не бегу в обратную сторону.

— Успела! — Она подходит ко мне и без спроса вешает на ручку чемодана какую-то бирку.

— Да, Вы же сказали…