Предателей (не) прощают

– Видела, – держала ответ Славная. У меня дыхание перехватило: сейчас же выдаст! – Она вниз побежала, наверное уже и такси поймала, пока мы тут болтаем.

– А, черт! – выругался Давыдов.

Следом за этим я услышала звук торопливых шагов, а потом в квартиру вошла Виктория.

С минуту мы буравили друг друга испытывающими взглядами, пока девушка не хмыкнула.

– Я так понимаю, что-то пошло не по плану…

– Романтические свидания – мой конек, – выдохнула я как раз в тот момент, когда ноги подвели – подкосились.

Давыдов

Он хотел ее неистово! Как ни одну до нее и ни одну после…

«С наследником миллиардера по размеру кошельков мне и тягаться не стоит, но ведь под ним ты так не стонала? Не стонала же, правда?» – зло думал Давыдов и сразу же себя одергивал.

Ему должно было быть абсолютно все равно, кому Князева греет постель. Переспали и разбежались – все! Сам же планировал! Только…

Только от одной мысли, что Манюня до сих пор сидит у него так глубоко под кожей, изнутри поднималась волна ярости. На нее! На себя! На весь мир!

Иван намеренно обращался с ней грубо. Чтобы показала свое истинное лицо! Чтобы перестала манить его, заставляя вспоминать все хорошее, что когда-то между ними было.

Он, как никто другой, знал, что такое влюбиться в образ. Светлый, невинный, идеальный… А на деле же лживый и лицемерный. Князева уже однажды доказала ему, что между ним и деньгами всегда выберет второе…

Сейчас Давыдов видел: Машка испугалась. Его испугалась.

«Дурочка, – про себя думал Иван. – Разве я могу сделать что-то против твоей воли? Совсем меня за зверя считаешь…»

В реальности же давил на нее, выплескивая накопившийся гнев, прогибал под себя. Князева гнулась, но не ломалась, а чернота, что точила его изнутри столько лет, отскакивала от нее, не задевая.

Оглушенный ее метаморфозой, Давыдов дал слабину, и Машка его… сделала!

Обманула, провела вокруг пальца и сбежала!

Даже одеться не соизволила! Пока мужчина натягивал штаны, свинтила так быстро, словно все черти ада в лице Давыдова за ней гнались.

«Вот тебе и ванна брюта, идиот, – думал он. – Мог бы и раньше догадаться».

Мог, вот только ни одна девушка еще ни разу не сбегала от Давыдова после секса…

Он вернулся в лофт, который купил, пока подыскивал подходящий особняк, и сел на ступени.

Неистово хотелось закурить. И напиться.

Всю муть в нем Манюня подняла! То, о чем долгие годы даже не вспоминал…

* * *

– Женюсь! – заявил он Димке Грачу после очередной тренировки.

– Обрюхатил, что ли?

– Других версий нет? – выдал Иван, сложив руки на груди.

– Я тебя что, слишком сильно приложил в последнем подходе, брат? – нахмурился тот.

Давыдов особых дружб ни с кем не водил, а вот с Грачом – таким же пацаном улиц – спелись они как-то.

– Да ты даже по касательной не прошел, держи карман шире! На свадьбу позову гулять, пойдешь свидетелем?

– Пойти-то я пойду, – почесал черную макушку Грач. – Только на фиг надо, а? Жизни не жалко?

– Много ты понимаешь! – фыркнул Давыдов, даже не обидевшись. – Я, может, с ней только и начал это самое…

– Это самое? – выгнул брови Грач. – Ты у нас что, такой поздний мальчик, Вано?

У Ивана с принцессой два года разницы было, он, может, и поздний мальчик, но только в плане школы. В остальном жизни успел досыта хлебнуть. А жить начал лишь с Манюней… Словно и не дышал до нее. Вот такая странная штука вырисовывалась.

– Дебил ты, Дима, – закатил глаза он. – Мне без Машки совсем туго. Вот вляпаешься, как я, тогда поймешь.

– Да не дай Бог! – сделал страшные глаза парень и стал неистово креститься, чем вызвал громогласный хохот других спортсменов в зале. – Свят-свят-свят!

– И давно ты таким набожным заделался? – Иван схватил полотенце и вытер вспотевшую шею.