Предателей (не) прощают

– С таким лицом хороших новостей ждать не приходится, – попытался пошутить Иван, но у него плохо получилось.

Давыдов мог сражаться с проблемами, настоящим живым противником на ринге, но как  победить невидимого врага, когда от тебя ничего не зависит?

Почему-то в голову к мужчине сразу же закрался самый ужасный сценарий происходящего из всех возможных.

«Почти десять лет жизни своих пацанов упустил, и шанса наверстать не будет…» – напевал ему внутренний голос.

– Так у меня для вас, Иван Александрович, хороших новостей и нет, – хмуро выдал седовласый мужчина – его лечащий врач.

У Давыдова все обмерло внутри. Неужели его интуиция не ошиблась и это начало конца?

Вавилов нахмурился.

– У него что-то серьезное? Какие результаты анализов? Это лечится? – друг вместо Ивана засыпал доктора вопросами. Давыдов был ему благодарен, потому как у самого язык онемел.

– Конечно, серьезное! В тридцать довести здоровый организм до язвы! Серьезнее не бывает, – возмущенно всплеснул руками мужчина. – Наплевательское отношение к собственному здоровью, Иван Александрович, не продлевает вам жизнь.

«Язва? – подумал он. – Всего-то язва?»

По сравнению с ожидаемой онкологией или инфарктом этот диагноз показался ему сущим пустяком.

– Форма подачи новостей от вас тоже, – ответил Давыдов.

– Шокотерапия в вашем случае пойдет только на пользу, – заметил врач. – Возможно, в следующий раз задумаетесь прежде, чем накачиваться кофеином под завязку на голодный желудок.

– Еще чуть-чуть, и пришлось бы вместе с язвой лечить инфаркт… – заметил пациент.

– Вы в хороших руках, Иван Александрович. Поверьте, я справлюсь с любой задачей. Хотите проверить мою квалификацию в разных отраслях?

Доктор явно над ним издевался и, похоже, даже получал удовольствие от их словесной пикировки.

– Что-то мне подсказывает, Дмитрий Сергеевич, – Иван прочитал его имя на бейджике, – вы не в числе моих поклонников…

– Я вообще бокс не смотрю. Бесполезный вид спорта, а сколько калек после него остается! – Мужчина закатил глаза.

– Меня эти ужасы обошли стороной.

– Зато язва нет, – поджал губы врач. – Приступ удалось купировать, но если вы будете и дальше так относиться к собственному желудку, то операция не за горами. К тому же исход ее я предрекать не возьмусь, могут быть осложнения.

– Но у меня же в груди болело. – Для наглядности Иван потер именно то местечко, где еще недавно все горело от боли, лишившей его сознания. – Там точно язва? Вы хорошо посмотрели?

– Боли при язве с иррадиацией в грудь не такое частое явление, поэтому приступ нередко путают с сердечными болезнями.

– Вот!

– Сомневаетесь в моем профессионализме? – хмыкнул Дмитрий Сергеевич. – Такую красоту, как у вас, сложно было не заметить. Ошибка исключена.

– Значит, сейчас ничего смертельного нет? – подал голос Вавилов.

– Сейчас нет, но в будущем…

После такого ответа Давыдов незаметно выдохнул с облегчением. Ему даже себе оказалось сложно признаться в страхе, не то что открыто признать слабость.

Мужчины ведь не сделаны из железа, но они упорно пытаются доказать всем обратное.

– О нем я подумаю позже, – решительно заявил Иван и попытался встать, только вот мир почему-то покачнулся.

– И как далеко вы собрались, господин боксер? – насмешливо уточнил врач.

– Домой.

– Боюсь, что вынужден вас расстроить. Сейчас домой никак не получится.

– Это почему еще? – нахмурился Давыдов, пытаясь настроить фокус зрения, который с каждой минутой все сильнее расплывался. И голова становилась тяжелее обычного. – Давайте ваши бумажки, я подпишу отказ от госпитализации.

– Потому что в капельницу вам было добавлено снотворное, – пожал плечами Дмитрий Сергеевич. – Знаю я этих бизнесменов и спортсменов, которые норовят сбежать из больницы едва ли не с операционного стола. Отлежитесь сутки, отоспитесь, а мы понаблюдаем за вашим состоянием, подлечим. Тогда и поговорим о выписке.

– Я не хочу спать! – возмутился Иван. – И не давал разрешения на вашу самодеятельность.

– Если она поможет организму моего пациента отдохнуть и набраться сил, то его согласие не имеет большого значения. – Врач был строг, решителен и явно сам себе на уме. То ли светило медицины, то ли бунтарь системы, Давыдов так сразу не смог понять. Да и не до этого ему было. – А ваш организм не просто просит отдыха, он о нем уже умоляет. Так что приятных снов, Иван Александрович. Ни о чем не беспокойтесь, в нашей клинике о вас позаботятся.

С этими словами врач покинул палату.

– Паша… – пробормотал Давыдов, едва справляясь с заданием держать глаза открытыми. Усталость и сонливость накатили как-то разом и с такой силой, что бороться получалось только на чистом упрямстве.

– Я здесь, друг, – тут же подскочил к нему Вавилов. – С тобой все будет в порядке. Хорошо, что так обошлось, с язвой шутки плохи.

– Ма-ша…

– Она скоро будет здесь, – кивнул Павел, вынимая из кармана мобильный, который как раз надрывался вибрацией. Звонила Маша. – Если бы я знал, что она твоя, то никогда… Ты же знаешь, женщина друга для меня не женщина. Вань?

Давыдов почти провалился в забытье.

– Не. Говори. Ей, – прошептал, едва ворочая языком.