Предатели

— Интересно, они «Седьмого» взяли? — риторический вопрос орион направил больше себе.

— Их отряд из десяти человек состоял, двух они потеряли, сейчас в лагере их восемь. Со стороны никого не берут. Значит он в строю. Он был ранен?

— Да, у него там сейчас реабилитация по графику. Всё командира просил забрать его.

— Слабый ещё, — заключил Тихонов. — Скорее всего нервный, неустойчивый…

— Да, Гофринов рассказывал, что этому кадру помимо раны ещё надо психику в порядок привести. Обвинял там всех, что его не искали и бросить хотели. В общем, парню бы ещё в койке поваляться а не на войну ломиться.

— Артём до завтра, увидимся, — встав со стула и пожав ориону руку, Тихонов вышел на улицу.

Закрыв за визитерами дверь, Артём посмотрел на свой рюкзак и вновь выволок его к кровати.

— К чему готовиться, а, Пушистый? — вытаскивая из рюкзака уложенные вещи, спросил он у зверька.

Пушистый смотрел на дверь, забыв про арахис. Зверек, что-то варил в своей голове, абсолютно не реагируя на слова ориона.

К шести утра, Артём был в полной готовности. Пушистого он решил оставить на время Майору.

Позавтракав и вооружившись квартет двинулся к воротам, у которых уже толпился отряд «меченых». Садат, что-то говорил «Первому», остальные курили и над чем-то ржали. «Седьмой» пытался быть веселым и бодрым, но его уставшие и мертвые глаза, говорили об обратном. Орион сразу это заметил. Ему стало понятно, что этот парень не восстановился и его место в больничной палате. В памяти всплыла та огромная дыра в его груди.

— Становись! — скомандовал «Первый».

Бойцы выстроились по порядку в шеренгу. Не сбивая ритм, квартет присоединился к левому флангу.

— Держим марш. Интервал. Я иду с проводником, контроль флангов, фронта, тыла. До расчетного места четыре километра. С учетом ландшафта и внешних, агрессивных факторов в часа два уложимся. Ученые в середине, остальные, — он обратился к орионам и Орлову, — прикрывают с «Десятым» тыл.

Выйдя за ворота, группа взяла курс на запад.

Андрюха хорошо помнил, что от пещеры он прошел совсем немного и вышел к району «Ударников».

Солнце, как всегда, спряталось в другом мире, но прожаренный суховей начал нещадно кусать путникам лица. Даже тени от высоких бореальных видов древостоя не спасали от этого настырного потока. Эти невыносимые сухие волны, достающие каждого из группы, казалось не прекратятся никогда. Но пройдя ельник и спустившись в низины с перегнившим валежником каждый почувствовал что суховей остался гулять где-то позади.

Порой могло показаться, что исполинские сосны и ели помнят самого Ерофея Хабарова с его отмороженными воеводами и казаками, но это не так. Это всего лишь аномальная среда, создающая в биоценозе квадрата полный хаос. Может быть ещё вчера эти хвойные породы с шириной ствола в метр, стояли слабыми подростами, а может они вообще отсутствовали.

Не доходя района «Ударников», проводник вышел на мокрую, суглинистую поверхность облесья и вновь вошел в темно-зеленую мглу кедрово-лиственного леса. Дремучая, затянутая мраком злая тайга сразу поглотила колонну спецназовцев.

За все время после выхода за пределы лагеря артельщиков, путникам удалось миновать неприятности, вовремя уходить от голодных монстров и осторожно огибать плазмоидыне ловушки.

«Седьмой» вдруг выпал из колонны, начав истошно вопить и протирать глаза. Рухнув на землю, боец поднял на уши весь отряд. Садат с Тихоновым, идущие впереди него чертыхнулись в сторону. «Восьмой» вытащил аптечку и подлетев к бедолаге начал оказывать ему первую помощь. Успокоив товарища и промыв ему глаза, боец отошел в замыкание. «Седьмой» начал бредить: утверждая что в него попал яд какой-то твари и он скоро подохнет. Тихонов отходил назад, смотря внимательно на поведение невротика. У парня, как он и предполагал, помимо заживающего ранения прогрессировало психическое расстройство. «Седьмой» превращался в бомбу замедленного действия. Садат осмотрел его воспаленные глаза. На веках раздражение, проявившееся красными пятнами. Слезы и сопли. Всё говорило о каком-то сильном раздражителе, попавшем на слизистую.

— Сколько пальцев? — показывая бойцу указательный, спросил микробиолог. — Сколько видишь?

— Один, — ответил боец, протирая покрасневшие глаза.

— Следи за ним! — скомандовал Садат, начав водить пальцем из стороны в сторону. Изучив зрачки «Седьмого», ученый резко отрезал: — Всё нормально, в строй! Идем дальше!

Охваченный паническим страхом «Седьмой» рассеянно кивал.

— Минус пятнашка! — известил бойцов «Первый». — Внимательней всем! Мы теряем время!

Виктор продолжал следить за «Седьмым». Лицо бойца резко осунулось, зрачки расширились. Красные пятна на щеках. «Седьмой» стиснул зубы, мышцы физиономии напряглись. Прищурившись гэбээровец тяжело засопел. Обветренное лицо превратилось в каменное. Низким, хриплым голосом, он что-то пробубнил и вновь окинул всех злопамятным взглядом.