Предатели Гора (ЛП)

Я поднёс палец к губам, показывая, что Леди Клодия должна помалкивать. Снова присмотревшись к лежавшей на полу женщине, я окончательно пришёл к выводу, что она притворялась мертвой или, по крайней мере, пребывающей без сознания. Есть множество способов, которыми такое притворство может быть разоблачено, например, сунуть голову женщины в воду, и подержать некоторое время, посмотрев, попытается ли она вынырнуть, отфыркиваясь и умоляя о пощаде. Плеть или палка тоже весьма действенные методы. Можно неожиданно ущипнуть за мягкие ткани позади колен, или просто слегка пощекотать подошвы ног. Да мало ли как! Но мне захотелось применить такой способ, который помимо всего прочего докажет Публии, пусть и к её глубокому оскорблению, кем она является на самом деле. Во-первых, я немного растянул верёвки на её груди и приложил ухо в области сердца. Оно билось, так что она была жива, как я и предполагал. Более того, я услышал, что пульс резко ускорился, а значит, она испугалась, осознав, что я это понял. Тем не менее, девушка продолжала имитировать обморок.

Немного приподняв её, и поддерживая рукой под спину, другой рукой я провёл по её животу сверху вниз. Публия попыталась продолжать притворятся, что она без сознания, пытаясь держать себя в руках. Но вскоре её тело, независимо от желаний своей хозяйки, начало оживать, и я почувствовал разгорающийся жар, влагу, её открытость, готовность и потребность. Наконец, она сдалась, застонала, задёргалась, и жалобно, оставив все потуги обмануть меня, толкнула себя ко мне, предлагая мне себя, кем бы я ни был, для использования в качестве рабыни. Стоило мне убрать руку, и она жалобно и беспомощно застонала.

Перебросив тело Публии через левое плечо, что сохраняло правую руку свободной для оружия, я понёс её головой назад, как носят рабынь. Я был уверен, что девушка думала, что лежит на плече палача. Тем более, что она не могла не почувствовать своей талией, маску плача, которую теперь носил я. Наконец, в сопровождении Леди Клодии и, с Публией на плече, я покинул остатки камеры.

16. Я принимаю командование

— Где Вы запропастились? — крикнул мужчина, приближаясь к нам по коридору. — Они приближаются! Таран будет у ворот уже через ен!

Я поднял правую руку, показывая, что услышал его слова. Честно говоря, таран через прореху в стене камеры я не виде, но возможно, он оказался скрыт от нас западной башней главных ворот. Он тоже махнул рукой, но уже призывая меня следовать за ним, отвернулся, и поспешил по вперёд по коридору, по-видимому, по направлению к вершине передней стены.

Публия снова начала безумно извиваться на моём плече, в последней надежде привлечь к себе внимание. Должен признать, что привлечь внимание у неё действительно получилось. Правда не в том смысле, в котором бы ей хотелось. Главным образом ей пришлось выслушать множество насмешливых замечаний в свой адрес. Кроме того, некоторые из мужчин, да и женщин, мимо которых мы проходили, не преминули ударить её, и судя по её реакции весьма болезненно. Я не сомневался, что пока мы доберёмся до стены, она уже будет изрядно избита. Испуганная и несчастная Леди Клодия следовала вплотную за мной. Мне показалось, что она тихонько вскрикивала, после каждого удара падавшего на мою беспомощную, фигуристую ношу, как будто она чувствовала боль от этих ударов. Кажется она даже плакала. Если Публия слышала её тихие вскрики и всхлипывания, и связала их с Леди Клодией, то, судя по всему, должна была подумать, что та просто сопровождала палача по пути к стене, несомненно, как и она сама не отказалась бы сделать. Помнится, она, будучи надзирательницей, была довольно жестока по отношении к нам, и даже издевалась над Клодией, когда та была связана. Правда теперь, к своему ужасу, она обнаружила, что именно её, несут к месту казни. Подозреваю, что сама она, в противоположной ситуации, следовала бы за палачом с нетерпеливым возбуждением, а позже, когда представление бы началось, с сардоническим удовольствием, приложила бы все возможные усилия, чтобы увеличить страдания Леди Клодии. Так что вряд ли она могла понять плач и звуки сочувствия, что раздавались позади неё. Правда, ей, в отличие от той же Клодии, ещё никто не преподал особенности её человеческой природы и пола. Однако ей довелось узнать нечто о ценности человеческой жизни.

Наконец, после долгого подъема по спиральной лестнице, миновав пост охраны, мы вышли на стену. День выдался солнечным и ветреным. Леди Публия, почувствовав прохладный ветер дувший на высоте, испустила протяжный, беспомощный, безнадёжный стон.

— Вам туда, — указал нам на увенчанную зубцами стену надвратной башни, возвышавшуюся над основной стеной, стражник за которым мы следовали всё это время.

Посмотрев вверх, я увидел, что там уже установлен поблёскивающий на солнце, длинный, тонкий, полированный, металлический стержень. Наш проводник оставил нас, уйдя по своим делам, скорее всего заняв своё место на стене.