Предатели в русской истории. 1000 лет коварства, ренегатства, хитрости, дезертирства, клятвопреступлений и государственных измен…

Когда в 2009 году открывали памятник гетману в Чернигове, местный губернатор особенно подчеркивал «региональные» заслуги Мазепы: мол, благодаря ему в пределах современной территории области было построено двадцать православных храмов. Кстати, в том же году РПЦ категорически отвергла возможность снятия анафемы с Мазепы. Во-первых, персональные анафемы могут быть отменены только в случае покаяния преданных анафеме, а покаяния у Мазепы не было. Во-вторых, тот нарушил клятву, данную Петру, что является каноническим преступлением. О чем тут еще говорить?

«Возвышаюсь когда погиб»

Наша недавняя публикация, посвященная гетману Ивану Мазепе, вызвала немалый интерес, а поэтому она явно требует продолжения. Читатели напомнили: незадолго до того, как Мазепа совершил предательство, Петру предоставляли серьезные улики грядущей измены. Петр не поверил, «подметные письма» против Мазепы поступали Петру почти двадцать лет — практически сразу же после того, как тот стал гетманом. Но русский царь доверял Мазепе и подобные предупреждения считал поклепом. Точно так же он отнесся и к доносу на Мазепу, поступившему от генерального писаря Войска Запорожского Василия Кочубея и полтавского полковника Ивана Искры. Не поверил им и велел казнить их. Что и было исполнено…

Василий Леонтьевич Кочубей был особо приближенным к Мазепе, поскольку имел отношение к приходу Мазепы к власти. В свое время он помог тому с помощью сфальсифицированного доноса на гетмана Войска Запорожского Ивана Самойловича расчистить дорогу на гетманский престол. Мазепа, став гетманом, отблагодарил его, наградив деревнями, в том числе и знаменитой впоследствии Диканькой…

Недаром Пушкин начинает свою знаменитую поэму «Полтава» с таких строк, посвященных Василию Леонтьевичу Кочубею: «Богат и славен Кочубей. // Его луга необозримы; // Там табуны его коней // Пасутся вольны, нехранимы».

Кроме того, Василий Кочубей и Иван Мазепа были в родственных отношениях: в январе 1698 года племянник гетмана Иван Обидовский женился на старшей дочери Кочубея — Анне. Венчались они в гетманской столице — Батурине. Однако спустя четыре года Иван Обидовский после неудачного похода против шведов в феврале 1701 года внезапно заболел и скончался. Анна Обидовская осталась вдовой…

Портрет В. Кочубея. XVIII в.

И самое главное: Иван Мазепа был крестным отцом младшей дочери Кобучея, Матрены. В 1702 году у Мазепы умерла жена, и он задумал жениться на Матрене. Пушкин вывел ее образ в поэме «Полтава» под именем Марии. «И то сказать: в Полтаве нет // Красавицы, Марии равной. // Она свежа, как вешний цвет, // Взлелеянный в тени дубравной».

Мазепа просил у родителей ее руки, но получил категорический отказ, так как брак между ним и Мотрею был невозможен: церковное право приравнивало интимные отношения с крестным отцом к инцесту.

«Уклоняясь от родительских, особенно материнских преследований, Мотря убежала к Мазепе. Родители забили тревогу, и гетман вынужден был отослать свою крестницу обратно домой… Эта драма несчастной молоденькой Матрены, искушенной старым развратником Мазепой, длилась несколько лет», — отмечает петербургский историк Петр Николаенко.

Сохранились нежные и очень трогательные письма Мазепы к Матрене. Вот лишь некоторые из них.

«Мое серденко, мой квете рожаной! Сердечне на тое болею, шо недалеко од мене едешь, а я не могу очиц твоих и личка беленкого видети. Через сее писмечко кланяюся и все члонки целую любезно». («Мое сердце, мой розовый цветок! Сердце оттого болит, что недалеко от меня уезжаешь, а я не могу глаз твоих и личика беленького видеть. Через это письмецо кланяюсь и всю тебя целую любезно».)

«Мое сердечнее коханье! Прошу, и велце прошу, рачь зо мною обачитися для устной розмови. Коли мене любиш, не споминай же! Спомни свои слова, же любить обецала, на що ж мине и рученку беленкую дала». («Моя искренняя любовь! Прошу, и очень прошу, сумей со мной увидеться для устного разговора. Если меня любишь, не забывай же! Вспомни свои слова, что любить обещала, на что мне и рученьку беленькую дала».)

Василий Кочубей, отец Матрены, тяжелее всех переносил семейную трагедию. Будучи подчиненным Мазепы, он не смел ему перечить, и лишь в письмах гетману жаловался на свою горькую судьбу. При этом Мазепа продолжал доверять Василию Кочубею. Выступая в 1706 и 1707 годах в поход, он оставлял Кочубея, Генерального судью, вместо себя наказным атаманом.

Именно тогда, в августе 1707 года, Кочубей написал Петру первый донос о грядущей измене Мазепы. Послание передали через монаха Никанора из Севского Спасского монастыря, который возвращался из Киево-Печерской лавры, куда ходил вместе с другом на богомолье. Письмо дошло до Петра, но тот не поверил и положил донос под сукно.

Не получив никаких вестей от Никанора, Кочубей решил найти нового посыльного, в качестве которого выступил его давний знакомый полтавский житель Петр Яценко. Сведения дошли до Петра, и тот приказал рассмотреть этот донос незамедлительно.