Предатели в русской истории. 1000 лет коварства, ренегатства, хитрости, дезертирства, клятвопреступлений и государственных измен…

В это время вошел Кулябко, прибежавший с улицы, где он старался задержать террористку по приметам, сообщенным его осведомителем. Увидев Богрова, Кулябко сразу осунулся, лицо его пожелтело. Хриплым от волнения голосом, с ненавистью глядя на преступника, он произнес: «Это Богров, это он, мерзавец, нас морочил».

Д. Богров. Фото после его ареста

Богров, действительно, ловко обманул охранку: он заявил, что революционеры готовят покушение на Столыпина и он готов предотвратить его, опознав террористов. Для этого ему, мол, и нужно попасть в Киевский оперный театр. Николай Кулябко поверил ему.

О Богрове он сообщал, что тот состоял сотрудником охранного отделения под прозвищем «Аленский» с конца 1906 года по апрель 1910-го, когда он выбыл в Петербург. Богров выдал полиции Юлию Мержеевскую, которую в октябре 1909 года арестовали по подозрению в подготовке покушения на жизнь государя императора в день его прибытия в Севастополь.

2 сентября 1911 года директор Департамента полиции Зуев отправил телеграмму в Киев помощнику министра внутренних дел генерал-лейтенанту Курлову: «По сведениям полковника Коттена, киевское охранное отделение в июле прошлого года (1910) передало в Петербург своего секретного сотрудника, помощника присяжного поверенного Богрова, кличка „Олейников“. Точка. Богров не дал никаких сведений, в декабре прошлого года сношения с ним были прекращены, Богров уехал за границу, на юг Франции, откуда в январе обращался к полковнику Коттену о высылке денег, последние были посланы, но возвращены банков за невостребованием».

На допросах Богров сообщил, что он разочаровался в деятельности анархистов, к группе которых принадлежал, поскольку «пришел к заключению, что все они преследуют главным образом чисто разбойничьи цели». И выдал их охранному отделению. «Решимость эта была вызвана еще тем обстоятельством, что я хотел получить некоторый излишек денег», — сказал Богров. Кулябко, по словам Богрова, сразу принял его в ряды своих секретных сотрудников и платил по 100–150 руб. в месяц.

Далее Богров перечислял акты предательства, совершенные им по отношению к своим бывшим товарищам. Свой арест в сентябре 1908 года он называл фиктивным, сделанным ради того, чтобы его «соратники» по революционной деятельности ничего не заподозрили. В охранном отделении, по словам Богрова, он работал два с половиной года, а потом вновь решил стать революционером. «Почему, — я отвечать не желаю», — заявил Богров.

Рана, нанесенная Петру Аркадьевичу Столыпину, оказалась очень опасной. Несмотря на усилия врачей, в конце четвертых суток после ранения, вечером 5 сентября, премьер-министр скончался.

Спустя четыре дня, 9 сентября, состоялся суд над Богровым. Тот подробно рассказал, как морочил головы руководителям охранки и каким путем получил билет на парадный спектакль. Заседание суда продолжалось три часа, совещание судей — не более двадцати минут. Богров был приговорен к смертной казни через повешение, приговор был приведен в исполнение в ночь на 12 сентября.

Героем революции, вроде Андрея Желябова, Софьи Перовской или Николая Кибальчича, Дмитрий Богров не стал. Все-таки, несмотря на то, что покарал «царского сатрапа», он — провокатор, предатель, и в герои явно не годился…

Как отмечает историк Сергей Степанов, когда после революции в Киеве снесли памятник Столыпину, родители Богрова потребовали, чтобы на этом месте установили бюст их сына. Однако власти предложение отвергли. В 1924 году историк Борис Струмилло опубликовал подборку материалов с донесениями Богрова из архива Департамента полиции. «Из этих сведений Аленского-Богрова с несомненностью устанавливается провокаторская деятельность Богрова, — заключал Борис Струмилло, — Богров — охранник, это — факт, и напрасны были все изыскания его друзей…»

Что же касается начальника Киевского охранного отделения Николая Кулябко, то его привлекли к ответственности и в итоге уволили. После отставки работал… агентом по продаже швейных машин. А вот его шурин (родной брат его жены), постоянно протежировавший ему генерал-майор Отдельного корпуса жандармов Александр Иванович Спиридович, продолжал оставаться начальником дворцовой охраны царя, а с августа 1916 года был ялтинским градоначальником.

Удивительно, что Николай Кулябко нашел себе место при новой власти после Октябрьской революции. По некоторым данным, в начале 1918 года он состоял членом ВЦИК по работе с военными комиссарами и одновременно военным комиссаром обороны Москвы. Теперь уже убийство Столыпина, ставшее результатом двойного предательства, ему чуть ли не ставили в заслугу: мол, Кулябко, по сути дела, оказал максимальное содействие революционеру-террористу в организации убийства Столыпина. А стало быть, приближал будущую революцию…

Дело Мясоедова