Предатели в русской истории. 1000 лет коварства, ренегатства, хитрости, дезертирства, клятвопреступлений и государственных измен…

Причем все это вопрос не далекой истории, а современного правового поля. В настоящее время Следственный комитет России проводит расследование в рамках возбужденного весной прошлого года уголовного дела по статье о геноциде. Причиной стало обнаружение поисковиками более полутысячи останков в деревне Жестяная Горка, что в сорока километрах от Великого Новгорода. Там во время оккупации базировался карательный отряд.

Специалисты определили, что найденные останки принадлежат убитым мирным жителям. Согласно материалам, обнародованным ФСБ, в списке карателей, хозяйничавших в годы войны в Жестяной Горке, фигурируют несколько десятков уроженцев Латвии. Их не предали суду на родине и впоследствии они скрылись на территории США, Канады и ФРГ, а преступления такого рода, как известно, не имеют срока давности…

История не забыта. В 2020 году в Жестяной Горке, которая уже стала местом памяти и скорби всей новгородской земли, появился мемориал. На переднем плане четыре бронзовые фигуры: отец семейства, мать и две внучки. Это погорельцы, вернувшиеся на место родного дома, сожженного карателями… За скульптурной группой — карта Новгородской области, объятая языками пламени. И цифра 2025, которая соответствует количеству уничтоженных карателями деревень.

Агент двух разведок

Конечно, случай Бориса Ильинского ни в какое сравнение не идет с тем предательством, которое совершили во время Великой Отечественной войны Антонина Макарова (печально знаменитая Тонька-пулеметчица), приговоренная к высшей мере наказания за свои зверства в 1979 году, или палач Хатыни Григорий Васюра, которому удалось скрывать свое прошлое до середины 1980-х годов и даже получить звание «Ветеран труда». Хотя как посмотреть…

Старший лейтенант Борис Ильинский, попав в плен, выдал военную тайну, а потом активно сотрудничал с врагом. После войны найден, осужден к смерти, но помилован: расстрел ему заменили 25 годами лагерей…

«В сентябре 1942 г. в Севастополе, после эвакуации его советскими войсками, остался бывший врид (временно исполняющий должность. — С. Г.) начальника информационного отделения РО (разведотдела. — С. Г.) штаба ЧФ ст. лейтенант Ильинский. Будучи по характеру своей работы хорошо осведомленным о деятельности информационного и других специальных отделений РО, Ильинский, попав в плен к противнику, предал интересы Советской Родины и на допросе рассказал все, что знал о работе разведки на данном театре», — говорилось в документе Разведывательного управления Главного морского штаба Военно-морского флота.

Последние дни осажденного Севастополя

Трудно сказать, что повлияло на подобные действия Ильинского, который до этого находился на хорошем счету. Возможно, хаос и неразбериха, связанные с падением Севастополя, не самое достойное поведение, как казалось многим, вице-адмирала Филиппа Октябрьского — командующего Черноморским флотом и одновременно Севастопольским оборонительным районом (СОР).

Командование Черноморского флота во главе с Октябрьским эвакуировалось из осажденного Севастополя, в который уже врывались вражеские войска, на самолете в ночь на 1 июля 1942 года, а для эвакуации командования сухопутных войск, партийных и советских руководителей были предоставлены две подводные лодки. Приморская армия и береговая оборона Черноморского флота были оставлены сражаться до последнего… Около 80 тысяч человек, значительную часть которых составляли раненые, попали в плен.

Спустя почти двадцать лет после войны Филипп Октябрьский так попытался объяснить причины, по которым Приморскую армию не эвакуировали: «Севастополь был блокирован с земли, с воздуха и моря. В конце июня блокада достигла наивысшего предела. Даже подводные лодки не были в состоянии достигнуть берегов Севастополя, а о достижении их надводными кораблями и говорить не приходилось. В этих условиях встал вопрос, как быть? Если эвакуировать армию, то были бы потеряны армия и флот, оказавшийся сильно уменьшившимся из-за потерь в боях. В конечном счете была потеряна армия, но сохранен флот».

Октябрьский выступил с этим заявлением на Военно-исторической конференции в Севастополе в мае 1961 года. Ее участник полковник Д.И. Пискунов, бывший командующий артиллерией 4-го сектора обороны Севастополя, выразил тогда иную точку зрения: «Хочу поделиться общим настроением наших участников обороны, которые оказались в плену. Общее настроение было такое — нас сдали в плен. Мы бы еще воевали и дрались. Я наблюдал людей. Ведь многие люди плакали от обиды и горечи, что так бесславно кончилась их жизнь, вернее, служба в армии… Эта так называемая эвакуация была похожа на бегство начальства от своих войск…»

Многие защитники Севастополя помнили, как в октябре 1941 года пришлось оставить Одессу, полностью блокированную противником с суши: тогда практически все войска удалось эвакуировать.