Предатели в русской истории. 1000 лет коварства, ренегатства, хитрости, дезертирства, клятвопреступлений и государственных измен…

В связи с этим историк Николай Троицкий вообще считал, что Русская православная церковь в Отечественной войне 1812 года скомпрометировала себя. Именно так он обозначил свою позицию в книге «1812. Великий год России», увидевшей свет в конце 1980-х годов. Коллеги по историческому цеху высказали свое возражение, подчеркнув, что поступок Варлаама (Шишацкого) в истории Русской православной церкви был настолько исключительным, что он вошел в историю как «Могилевская церковная смута».

Что же касается листовок с искаженной молитвой, где вписывалось имя Наполеона, то, как отмечает историк Юрий Соловьев, их распространяли не русские православные священнослужители, а польские шляхтичи, которые боготворили Наполеона, связывали с его именем первый опыт возрождения после разделов Польши национального польского государства – в формате Варшавского герцогства.

Даже поэт Адам Мицкевич в 11-й части своей эпической поэмы «Пан Тадеуш», которая так и называется – «Год 1812», написал: «Война! и юноши тотчас же рвутся в битвы, // А женщины творят с надеждою молитвы, // И повторяют все с восторгом умиленным: // „С Наполеоном Бог и мы с Наполеоном!“»

В Минске французов торжественно встречали местные поляки, в костеле даже устроили торжественное богослужение по поводу успехов французских войск и освобождения Минска от «русского владычества».

В выходившей на польском языке «Временной минской газете» сообщалось: «Во время богослужения присутствовали даже греко-российские священники, оставшиеся в нашем городе. После обедни каноник Жилинский, капеллан Минской гимназии, в горячей проповеди побуждал всех быть благодарными Великому Монарху, который послужит предметом удивления настоящего и будущих веков. Костел наполняли войска, обыватели и дамы. Все они с радостным волнением, с прочувствованными слезами повторяли возгласы „да здравствует Великий Наполеон, да здравствует Избавитель и Воскреситель нашей родины“».

Впрочем, тогдашний репортер минской газеты, как отмечает Юрий Соловьев, все-таки выдавал желаемое за действительное, говоря о «греко-российских священниках», приветствовавших Наполеона…

Русские воины «великой армии»

В 1812 году под началом Наполеона служило порядка восьми тысяч выходцев из Российской империи. Более того, из них даже был создан отдельный Русский легион, который вместе с основной армией участвовал в захвате Москвы.

Русский легион состоял, во-первых, из русских военнопленных, которые остались на территории Европы еще со времен войн в 1798–1807 годов, во-вторых, из беглых крепостных крестьян. Как отмечают исследователи, ни тех ни других никто насильно не заставлял воевать против России. Эти действия стали их добровольным выбором.

И вот тут – самое главное: поход французского императора на Россию некоторые восприняли с надеждой на освобождение русского народа от крепостного рабства. Увы, надежда призрачная и несбыточная: ни Наполеон, ни другие завоеватели России отнюдь не собирались принести счастье ее народам. Для них всех Россия была лишь территорией, населенной «варварскими племенами», которых надо подчинить себе. И политическая риторика об освобождении от тирании, которую будто бы несли завоеватели, совершенно ничего не значила…

Еще до войны среди крепостных стали ходить различные слухи: одни говорили, что с запада идет император, который даст волю всем. Перед самой войной волнения среди крепостных становились лишь сильнее. Поэтому некоторые решили не дожидаться триумфального прихода Наполеона, а сами сбегали от своих дворян, прибивались к различным разбойничьим шайкам и с их помощью оказывались в Европе. А уж там поступали на службу Русского легиона.

Опасность действительно была велика. Александр I весьма опасался, что Наполеон «распропагандирует» русских подданных в республиканском духе, и тогда стране будет нанесено поражение. Генерал Николай Раевский писал в своем дневнике спустя несколько дней с начала войны: «Я боюсь прокламаций, боюсь, чтобы не дал Наполеон вольности народу, боюсь в нашем крае беспокойства».

Определенная часть русского дворянства побаивалась, что Наполеон придет в Россию, будет устанавливать республиканские порядки и им не поздоровится. Недаром в дворянских кругах французского императора именовали «Робеспьером на коне» и «Начальником гильотины». Опасались и так называемой «пятой колонны».

Александр Тургенев, брат декабриста, отмечал: «Бонапарте придет в Россию. Я воображаю санкюлотов, скачущих и бегающих по длинным улицам московским». Санкюлоты – это революционно настроенные представители «третьего сословия» во время Великой французской революции.