Предательница. Как я посадила брата за решетку, чтобы спасти семью

Вим сказал мне, что узнал о родах Фрэнсис от посторонних, и ему непонятно, почему мы ему ничего не сказали и не пригласили взглянуть на младенца. Он и сам знал почему — Фрэнсис боялась его как огня.

Мы с Соней не говорили Фрэнсис и Ричи, что за убийством Кора стоял Вим. Это знание было опасным для их жизни — Вим считает, что дети, которые «знают», не должны становиться взрослыми, «поскольку могут начать мстить».

Тем не менее Фрэнсис знала. На момент смерти Кора ей было девятнадцать, и она была свидетельницей многочисленных тревожных событий, происходивших и до, и после его гибели.

В бассейне, когда она пересчитывала шрамы от пулевых ранений на папином теле, он всегда говорил ей: «Это твой дядя сделал. Твой дядя — предатель». После второго покушения она своими ушами слышала крик Кора о том, что это подстроил Вим.

Сразу же после гибели отца мы предостерегли ее: Виму нельзя верить, его нужно опасаться, никогда не соглашаться на его предложения и держать от него Ричи подальше. Мы не стали объяснять почему, но Фрэнсис прекрасно поняла это сама. Она видела, как Вим к нам относится и в каком состоянии мы бываем при случайных встречах с ним.

Мы очень беспокоились. Мы не могли объяснить ей причину своих опасений, но мы хотели, чтобы Фрэнсис уклонялась от контактов с Вимом и не угодила в его силки. Он появлялся не ради встреч с ней, все, что ему было нужно, — деньги Кора, и он рассчитывал заполучить их через его детей. Когда из этого ничего не вышло, он быстро отстал от Фрэнсис.

И вот теперь он внезапно вновь заинтересовался Фрэнсис. Ничего хорошего это не предвещало.

По словам Вима, Фрэнсис якобы сказала одной из его подружек, что он «замочил ее папу».

— Не может быть, Вим. Ты что, и вправду так думаешь? — Я пыталась убедить его. Он, безусловно, знал, что мы боимся говорить о нем. И поэтому я не верила, что Фрэнсис действительно могла так сказать.

Конечно, Вим это понимал.

— Асси, послушай. Ты поговори с ней. Кто мне об этом сказал, не врет, сто процентов. Ладно, может думать так, если хочет. Я когда подсел, она на свиданку ко мне пришла один только раз. Неправильно это. И, раз такое дело, мне вообще неохота видеться с Фрэнсис. Но я знаю, что она сказала. И, понимаешь…

— Вим, она в тот вечер немного перебрала, эмоции зашкалили…

Ему это было совершенно безразлично.

— Ага, спьяну, значит, болтанула. А я с этим разбирайся? Так дело не пойдет, Асси.

Как же Фрэнсис могла так сглупить? Мы всегда предупреждали своих детей: не пейте спиртное. Выпив, люди теряют бдительность и не контролируют свою речь. Не говорите с его знакомыми — ему все передадут. Она выросла на этом и все-таки допустила ошибку.

После своего заявления Фрэнсис в глазах Вима стала риском, который он обязан контролировать. Если власти что-то об этом услышат, они могут использовать ее для дачи показаний против него.

Мне было приказано передать Фрэнсис, что если она «сольет его», он «сольет ее мамочку». Если трепотня Фрэнсис доведет его до приговора за убийство Кора, он скажет, что заказчиком была Соня, и лишит ее матери.

— Вот так ей и скажи. В следующий раз будет соображать, что делает.

Но он еще не закончил. Разумеется, виновата в том, что сказала Фрэнсис, Соня, и она должна за это ответить.

— Мне плевать на смотрины, но не надо так со мной разговаривать, я же не гребаный дебил. Ты же знаешь, что бывает, Ас: я могу разозлиться. А когда я зол, от меня хорошего не жди, придется отвечать.

От его намеков мне стало не по себе. «Я могу разозлиться. Когда я зол, хорошего не жди…»

Звучит по-детски, как будто это малыш четырех лет, не умеющий контролировать свои чувства. Он разозлился и теперь считает тебя бякой. Имитируя детский уровень эмоционального развития, Вим строит из себя маленькую вредину. Однако в его словах нет ничего милого и детского, а он — отнюдь не безобидное дитя. Он — убийца.

Он знает об этом, и мы знаем об этом, и это знание придает его словам совершенно другую окраску. Мы понимаем, о каких последствиях идет речь, в подробных разъяснениях с его стороны нет необходимости.

За угрозой следует вымогательство. Он преподносит его в виде доброго совета умудренного опытом мужчины своей юной сестре.

— Ты же знаешь, Ас, это дело добровольное. А если добрая воля отсутствует, то, делать нечего, у нее ничего не осталось и прав никаких нет. Вопрос чисто доброй воли, и надо отнестись к этому уважительно. А если нет — и прав ни на что нет.

Должна признать, он мастер слова. Он может сказать все, не сказав ничего конкретного. Он вымогает деньги, ни разу не упомянув об этом. Его слова можно понять и интерпретировать, только зная, кто он и что он. Сейчас он говорит, что это он решает, получит ли Соня авторские отчисления за фильм «Похищение Альфреда Хайнекена». Фильм сняли по книге Питера де Вриса, в основу которой легли его беседы с Кором.

Она их получит только с его разрешения. Он — воплощение доброй воли.

Она должна делать все, что он захочет, и так, как он этого хочет. А если нет, то не получит его разрешения и станет жертвой.

Его жертвой.