Предательница. Как я посадила брата за решетку, чтобы спасти семью

В течение всего 2012 года Вим занимался восстановлением своего статуса в преступном мире, и к концу года он почти полностью вернул свою главенствующую позицию в нем.

С присущими ему харизмой и куражом он превратил своих врагов в друзей. Он собрал вокруг себя группу «стрелков» — парней, на деле доказавших свое умение устранять людей.

Единственное, чего ему недоставало, — это деньги.

Кое-какие у него были, но это были далеко не те суммы, к которым он привык. Нам он сказал, что когда-то у него было сорок миллионов евро, но вышел из тюрьмы гол как сокол. Государство конфисковало у него семнадцать миллионов, а бывшие друзья обокрали. Пытаясь организовать бесперебойное поступление наличных, Вим вложился в плантации марихуаны и торговлю кокаином. Он хотел сделать деньги и вновь «подняться».

Он старался получить деньги везде, где только мог.

Вскоре после своего выхода из тюрьмы он появился у Сони. Но навещал он не ее, а две кучи денег. Его интересовали деньги Кора и деньги за американскую экранизацию книги Питера Р. Де Вриеса «Похищение Альфреда Хайнекена» (написанной по материалам бесед с Кором).

Соня сказала, что денег Кора у нее нет, но Вим ей не поверил. Он считал, что у Кора был солидный капитал, который Соня унаследовала. Так что она при деньгах, но это не ее деньги. Они принадлежат ему, потому что он нес основное бремя и до сих пор находится под риском уголовного преследования. Так что пользоваться ими Соня не имеет права.

Поэтому в конце 2012 года Вим постоянно появлялся у Сони с одним и тем же вопросом:

— Давай по делу. Где твои деньги?

Ее стандартным ответом было:

— У меня вообще нет денег.

В начале 2013 года в прессе прошла информация, что в судебном процессе по делу о наследстве Кора заключено мировое соглашение, по которому Соня согласилась выплатить сумму 1,2 миллиона евро. У Вима появился аргумент:

— Если ты соглашаешься выплатить 1,2 миллиона евро, значит, ты при деньгах.

Он логично рассудил, что деньги есть, и деньги немалые. То, что Соня отрицает это, означало, что она не желает отдавать их добровольно.

— Дурить себя я не позволю, тебе придется заплатить, иначе увидишь, что будет. — И в это момент он сделал свой обычный жест, как будто взводит курок.

Вымогательство у Сони началось.

Вим принялся рассказывать мне, какая Соня грязная тварь и эгоистичная сука.

— Говорит, что у нее ничего нет, как же. Юлит, пытается все бабки придержать, но я ее достану.

Он хотел использовать меня для получения и передачи информации. Ведь Соня мне доверяла, и мы с ней постоянно общались. Чтобы заполучить меня на эту роль, Вим должен был перетянуть меня на свою сторону. И в первую очередь меня нужно было лишить моего представления о действительности и внушить то, что он считает нужным.

Его видение ежедневно доставлялось мне на дом вместе с сеансами промывки мозгов. Он разговаривал со мной чуть ли не по три раза на дню, пытаясь убедить в том, что я не знаю, какая двуличная дрянь на самом деле Соня.

Его аргументы бывали совершенно абсурдны.

— Представляешь, Ас, они ведь на машинах ездят. А шкафы ломятся от «Гуччи». Ты хоть понимаешь, сколько стоят шмотки «Гуччи»?

И хотя я прекрасно знала, и как куплены машины, и то, что в Сонином гардеробе найдется всего лишь один поддельный ремень и два поддельных же свитерка «Гуччи», Вим не обращал на это никакого внимания.

Ежедневно он по многу раз вбивал мне в голову одно и то же: «Она при деньгах, а это мои деньги. Она украла их у меня».

Решив, что я уже разделяю его взгляд на вещи, Вим перешел к следующему этапу. Теперь, когда я убедилась, как его кинула Соня, я должна понять, что он — не единственная ее жертва. Меня тоже третируют.

— Асси, хорош оплачивать ее счета. Она просто тебя использует. Она использует нас обоих, а у самой денег лом.

— Почему она тебе-то врет?! — спрашивал он, изображая заботу о моем благополучии. — Вот ведь сучара! Даже тебе врет, а ведь ты столько для нее делаешь!

Вим настраивал меня против нее. Бедная я, со всей душой к ней, а она только деньги из меня сосет. Но ему-то я совсем небезразлична, поэтому он и предупреждает, чтобы я держалась от Сони подальше. Он ее раскусил, ведь его она тоже обманула! Она нас обоих имеет! Мы — друзья. Мы заодно. И против нее мы тоже должны выступать вместе.

Но я реагировала на это не совсем так, как ему хотелось. Мне нельзя было вовлекаться в сговор против Сони, потому что я понимала, чем это чревато. Имея с ним дело, было очень важно как можно дольше сохранять нейтралитет, не становиться частью его замысла. А он хотел искусственно создать конфликт, который он мог бы использовать в качестве плацдарма для вымогательства «украденных у него» денег.