Предательница. Как я посадила брата за решетку, чтобы спасти семью

— Ну да. А дай-ка трубку его жене еще раз.

Она подошла.

— Расскажи мне еще раз, как это было. Почему ты решила, что это легавые?

— Потому что они так сказали, и на них были куртки с эмблемой.

— А что было написано на курках?

— Патрульно-постовая служба.

— Они документы предъявили?

— Вроде нет.

— А как они выглядели?

— Да самые обычные парни.

— Лица были видны?

— Да, лица были полностью открыты, — сказала она.

Последний ответ оглушил меня как гром. Если они дают возможность опознать себя, то, вероятнее всего, не планируют отпускать Герарда. Они убьют его, а возможно, уже убили.

Надо было что-то делать. Счет шел на секунды. Надо срочно найти Герарда. Но как? Я не представляла, куда обратиться.

К телефону снова подошла Соня.

— Что делать, Ас? Может, в полицию позвонить?

— Дай подумаю. Перезвоню тебе через минуты, — сказала я.

Я понимала, что Вим категорически против вмешательства полиции и что он будет в ярости, если я обращусь к полицейским без согласования с ним. Кроме того, я представляла себе, какой прием ждет нас в отделении.

— Офицер, моего брата похитили!

— Как фамилия?

— Холледер.

Воображаю себе их реакцию — похититель Хайнекена теперь сам себя похитил, что ли? Вот прикол! Честно говоря, кроме ухмылок, рассчитывать было не на что. А если они чем и займутся, то это наверняка будет усиленный надзор за всеми нами. Но ничего другого в голову не приходило. Надо было что-то делать. Герард был в опасности.

Рискнув предположить, что полиция все же станет искать Герарда, несмотря на то, что он «брат этого», я позвонил Робу — узнать, что он об этом думает. Как-никак, у него был большой опыт подобных ситуаций.

— Тебе точно надо в полицию. Каждая секунда на счету, а самые большие возможности его обнаружить — только у них, — сказал он.

На самом деле не только у них. Это мог сделать и Вим, но он был в тюрьме. И я решила позвонить Соне и отправить ее в полицию. С ней пошел Роб, чтобы над ней не издевались из-за фамилии Холледер. Как бывший полицейский Роб с первых секунд общения располагал к себе вчерашних коллег.

Они прибыли в участок в Амстелвене, и Соня обратилась к дежурной.

— Я пришла заявить о похищении.

— Подождите минутку, я кого-нибудь вызову, — сказала женщина.

Соня и Роб присели. В этот момент позвонил проинформированный Лидией Вим и поинтересовался у Сони, что происходит.

— Герарда похитили. Я сейчас в полиции, буду заявление оформлять.

— Что? Ни в коем случае! Немедленно уходи оттуда! Никаких заявлений!

— Ладно, — ответила Соня и обратилась к Робу: — Давай, Роб, нам нужно идти.

— Но мы же не оформили заявление, сейчас за нами придут, — удивленно сказал он.

— Нет, нам нужно уходить. Виму это не подходит.

— Что значит «Виму не подходит»?

— Нельзя нам. Давай, пошли.

Роб оторопел. Он считал, что Соня поступает глупо, и решил сам оформить заявление. Соне стоило больших усилий отговорить его и увести из участка. Раз Вим не разрешил, он тоже должен подчиниться. В противном случае у Сони будут неприятности с Вимом.

Бедный Роб. Его полицейское прошлое диктовало ему, что нужно делать. А наше криминальное прошлое диктовало нам, что в таких ситуациях решение принимает глава семьи.

— Ну а Герард? А если он действительно погибнет? — спросил он меня.

— Решать Виму. Соня решений не принимает, ты тоже. Не вмешивайся.

Роб посмотрел на меня так, будто я его только что кастрировала.

— То есть все обязаны делать так, как велит глава семьи? — спросил он, осознавая, что это касается и его.

— Да, каждый из нас обязан, — сказала я.

— И ты считаешь, что это нормально? — Он как будто пытался достучаться до меня, но я и так прекрасно понимала, о чем речь.

— Для нашей семьи — да.

— Но это ведь совершенно ненормально.

— Я и не говорю, что мы нормальная семья. Так у нас заведено, точка.

* * *

Дело шло к тому, что мне нужно было заканчивать со всеми отношениями — романтическими и дружескими. В кругу моих друзей и знакомых не было никого, кому пришлось бы пережить то, что происходило в нашей семье — покушения, похищения, полицейские налеты, аресты. Поэтому они не понимали, как мы реагируем на все это на уровне семьи. Обычные привыкли руководствоваться стандартными правилами и ценностями. Я же принадлежала к семье с совершенно иными законами, одним из которых было то, что решения принимает Вим. Он знает, что нужно делать, а мы обязаны верить, что он справится. Чужим людям это было непонятно, и они часто оказывались не готовы к этому. Я понимала, почему это так, но спорить было бесполезно — таков был порядок.