Предательский поцелуй

За спиной Орландо раздался шорох, повеяло едким запахом краски, возвестившим о появлении синьора Боттичелли. Художник задумчиво посмотрел в окно.

– Очень интересная юная дама, – рассеянно сказал он. – И кажется, большая ценительница искусства.

Орландо усмехнулся. Эта девушка не просто ценит искусство, она благоговеет перед ним.

– Кто во Флоренции не любит искусство, мой друг? Вы не сидите без дела – расписываете часовни, дворцы.

Боттичелли пожал плечами:

– Все эти заказы… мои творения им нужны только для того, чтобы вызвать зависть у друзей. Но истинная любовь к красоте…

Орландо вспомнил, с каким восторгом темноволосая девушка смотрела на кисти и краски. Большинство флорентийских женщин приходят в экстаз лишь от драгоценностей и бархата. Да, эта девушка не похожа на остальных.

– …встречается редко.

– К тому же она красива, – заметил Боттичелли, – хотя красота ее весьма необычна. Мне бы хотелось написать ее. Может быть, в образе Артемиды на охоте. Будем надеяться, она сюда еще вернется. Сообщить вам, если она придет, синьор Ландуччи?

Орландо удивленно взглянул на улыбающегося художника и вдруг почувствовал себя юнцом, терзаемым неразделенной страстью.

– Почему вы об этом спрашиваете?

– Она вам нравится, разве нет? Я не видел, чтобы вы так смотрели на женщину с того дня, как расстались с прекрасной Лукрецией.

Орландо посмотрел в окно. Его темноволосая дама уже исчезла, растворившись в толпе прохожих – служанок с тяжелыми корзинами, слуг, сгибающихся под тяжестью свертков ткани, бездельников, головорезов, ищущих неприятности, монахов в сутанах. Изабеллы не было рядом, но память Орландо хранила ее образ. Ее блестящие темные волосы, широко раскрытые сияющие глаза, с восторгом глядящие на окружающую красоту.

Орландо так долго жил во Флоренции, где цинизм стал нормой, среди сплетен и семейных ссор, что искренность этой девушки, ее неподдельная любовь к искусству стали для него освежающим глотком чистого воздуха, ветром, разогнавшим мрачные тучи.

Он поймал себя на мысли, что хотел бы встретиться с ней снова, поговорить с ней, взглянуть в ее глаза, коснуться нежной, тронутой загаром щеки.

– Вы верно подметили, – пробормотал он, – ее красота своеобразна. Вы должны написать ее в образе лесной нимфы.

– Прекрасная мысль! – воскликнул Боттичелли. – Темноволосая таинственная нимфа, живущая в сказочном лесу. Так что же, сообщить вам, если она придет позировать?

Орландо отвернулся от окна:

– Для начала скажите, как ее зовут и что она делает во Флоренции?

– Ее зовут Изабелла, – ответил Боттичелли, – она – кузина прелестной Катерины Строцци.

Строцци. Орландо похолодел.

– Кузина Маттео Строцци…

Боттичелли, ничего не знавший о том, что связывало Орландо с семьей Строцци, пожал плечами.

– Должно быть, так, впрочем, мне нет дела до синьора Маттео. В отличие от своей прекрасной сестры он совершенно равнодушен к искусству. Будем надеяться, синьорина Спинола больше похожа на свою кузину Катерину.

Орландо понимал, что девушка не имеет ничего общего с темной стороной жизни семьи Строцци. Она только приехала во Флоренцию, и ее глаза сияли невинностью. Эта невинность и неискушенность стали причиной неприятностей, в которые она попала в первый же свой день в этом городе. Но она была родственницей Маттео, принадлежала к его семье, и одного этого было достаточно, что Орландо считал ее своим врагом.

И все же ему хотелось снова увидеть Изабеллу. Больше, чем он осмеливался себе признаться.

Глава 4

Изабелла затаила дыхание: ей казалось, что ткань, закрывающая картину, вот-вот упадет. Она уже видела, как скользит по полотну тонкий лен, и ее сердце забилось в предвкушении: еще мгновение, и ее взорам предстанет чудо. Ей представлялось, что она стоит перед вратами рая, которые сейчас распахнутся, и ей откроется истина.