Предательство

— Любовь? — Бенджамин закинул голову назад и захохотал. — Эдвард, мы приехали в эту колонию не для любви. Мы с Мэттью оставили Старый Свет не ради любви, а ради успеха в делах. Мы явились сюда, чтобы покончить с нищенским существованием. Покончить навсегда!

— Знаю, папа, — ответил парень, вздыхая. — Но…

— Ты знаешь, как бедно жила наша семья на прежнем месте? — спросил Бенджамин, бросая тяжелую железную кочергу и возвращаясь к столу. Судья глядел на сына глазами, пылающими ярче, чем дрова в очаге.

— Известно ли тебе, как мы с братом бедствовали? 11ам даже крыс приходилось есть, Эдвард!

— Знаю, сэр… — попробовал вставить парень. Ему уже доводилось слушать эти речи.

— По ночам нам приходилось спать обнявшись, чтобы согреться, — продолжал Бенджамин. — У нас не было ни дров, ни одеял…

Эдвард уставился в пол. Затаив дыхание, он ждал момента, чтобы ввернуть слово.

— Мы переселились в Новый Свет для успеха, Эдвард. И не просто для успеха, а для процветания.

— Вы поступили правильно, сэр, — встрял наконец: Эдвард. — Вы уважаемый судья Уикхема. А дядя Мэттью весьма преуспевает в хозяйстве…

— Этого мало! — взорвался Бенджамин, грохнув кулаком по столу. — Твой брак с Анной Уорд значительно улучшит наше положение, Эдвард.

— Но куда же еще улучшать, папа? Я не знаю…

— Август Уорд импортирует чай в Портсмуте, — стал объяснять Бенджамин, понизив голос. — Это сделало его очень состоятельным. Став ему зятем, ты тоже займешься импортом чая. Получишь долю в деле.

— Нет, папа, — покачал головой Эдвард. — Я не буду этим заниматься. Не могу.

— Сможешь, — возразил отец твердо. — Должен. Обязан жениться на дочери Августа Уорда.

— Я не могу, папа! Я люблю другую! — слова сорвались с языка помимо воли Эдварда. Он быстро захлопнул рот, поняв, что проболтался.

На мгновение глаза Бенджамина распахнулись от изумления. Затем его лицо быстро потемнело.

— Любишь? — спросил он голосом, полным иронии. — Кого же это?

Судья обошел стол и подступил к сыну вплотную.

— Кого ты любишь? — поинтересовался он. Теперь они глядели друг другу в глаза с расстояния всего в несколько сантиметров.

— Сюзанну Гуди, — ответил Эдвард слабым голосом, стараясь не замечать грубости.

Бенджамин отстранился, пораженный. Затем прикрыл глаза и расхохотался презрительным смехом.

Бенджамин Файер потряс головой, продолжая улыбаться.

— Уильям Гуди — хозяин двух общипанных кур и двух коров. Его дочь тебе не пара, сын мой.

Эдвард глубоко вздохнул, стараясь унять колотившееся сердце. К своим семнадцати годам он еще никогда не вступал в пререкания с отцом, ни разу не воспротивился ему.

«Господи, — стал парень молиться про себя, — дай мне силы противостоять. Я уверен в своей правоте. Я не могу изменить Сюзанне. Пожалуйста, дай мне силы».

— Сэр, — начал он снова. — Сюзанна — замечательная девушка. И я собираюсь с ней обвенчаться. Я не могу жениться на денежном мешке. Для меня приемлем только брак по любви.

Бенджамин прикрыл глаза. В очаге громко трещали дрова. Половицы жалобно заскрипели под ногами судьи. Он равнодушно пожал плечами.

— Анна Уорд уже готова к тому, чтобы тебя ей представили. Осенью мы поедем в Портсмут на свадьбу. Если бы твоя мать, Царствие ей Небесное, только могла видеть, как удачно ты женишься!

— Нет! Нет, папа! — воскликнул Эдвард. Он почувствовал, как в душе нарастает злость, как закипает в груди ненависть. Почувствовал, что теряет над собой контроль — впервые в жизни. Кулаки невольно сжались. — Я всегда вас слушался, сэр. Я знаю, что вы мудрый и благородный человек. Но это же моя жизнь! Это моя жизнь, и я женюсь на Сюзанне Гуди. Мы поженимся, даже если нам придется сбежать из дому!

Эдвард повернулся и бросился прочь из комнаты.

«Я сделал это, — думал он по пути в свою спальню. Злость смешивалась с неверием в происходящее. — Я сказал то, что должен был. Я восстал против отца!»

Бенджамин Файер снова прошел через всю узкую столовую и тяжело опустился в кресло. Он принялся перебирать пуговицы на камзоле, задумчиво уставившись в огонь.

Наконец его лицо расплылось в широкой и недоброй улыбке.

Прости меня, Эдвард, мой бедный одураченный мальчик, — произнес он, ухмыляясь языкам пламени. — Тебе никогда не жениться на Сюзанне Гуди.

Глава 5

— Терпеть не могу чистить картошку! — выпалила Сюзанна.

Мать, сидевшая возле очага, держа малыша на коленях, подняла на девушку недоуменный взгляд.

— Тебе нехорошо, дочка? Ты раньше никогда не ленилась.

— Все нормально, — отозвалась Сюзанна со вздохом. «Мне уже никогда не будет хорошо, — подумала она горько. — Никогда, никогда, никогда»

Ей хотелось выложить матери все — рассказать об Эдварде, о своей любви к нему и о том, как он ей изменил.

Но Сюзанна понимала, что никому нельзя показывать своего разбитого сердца. Ведь свидания с Эдвардом шли вразрез с устоями общества.

Сюзанна поступила легкомысленно и теперь расплачивалась за это опустошенностью, безжалостно захлестнувшей ее, давящей тоской, от которой вовек не избавиться.

Марта Гуди поднялась со стула, держа спящего младенца одной рукой, и подошла к сидевшей у стола дочери. Свободной рукой пощупала ее лоб.