Предательство

Мишку трясло. Сидя на занятиях, он ничего не слышал. Всё летело в чёртовой бабушке. И карьера, и личная жизнь. Генерал был прав, смутные подозрения были у Мишки давно, но он гнал от себя эти мысли. Он любил Толика, и никак не хотел верить, что такой сильный, мужественный человек может стать обыкновенным пьяницей. И вдруг, все кубики сложились, всё сложилось и стало понятным, и про пивные рекорды, и про жену, и про пьющих работяг, и про мать Толика, и про, будь он неладен, художника Петю, да и про палец в самогонке.

Что же делать? Позвонить девчонке? Если генерал узнает, мало не покажется. Выгонят из училища, или зашлют потом, туда где раки зимуют. Посоветоваться не с кем. И к Толику не зайдёшь, там эта жена сидит. Да и чего заходить, если он неизвестно где. Где это ЛТП, можно ли его навестить? Пускают ли туда? Что это вообще такое? Он так и остался, в полной растерянности, ожидая непонятно чего…

Время шло, Мишка тупо читал книжки про военные науки, маршировал по плацу, и гонял салаг. Жизнь становилось стабильной и серой. Тяну лямку, – думал Мишка. Учёба в училище подходила к концу. Все думали о распределении. А Мишка думал, куда пошлют – туда пошлют. Его больше не пугали не раки, ни белые медведи, везде люди живут. Главное, что за него подумают, и не придётся делать то, чего он больше всего не любит. А больше всего он не любит, думать – что делать.

Толика он так и не видел, и не знал что с ним. Девушку свою, бывшую невесту, тоже не видел. Слышал лишь, что она вышла замуж, и уже родила ребёнка. Слышал, что начальник училища уходит в отставку, но ему это было всё равно, потому, что он видел его только на трибуне, когда стоял в строю, на плацу.

***

– Сержант, тебя к генералу.

– Товарищ генерал, по Вашему приказанию прибыл!

– Садись сержант, – генерал встал из-за стола, открыл дверь в приёмную, и сказал, – меня ни для кого нет, – затем запер дверь кабинета на ключ, и сел напротив Мишки, – ну, так как, водку пьёшь? – он говорил так, как будто они только вчера расстались, и не было этих нескольких лет.

– Никак нет, водку не пью, товарищ генерал, – Мишка вскочил со стула, и встал по стойке – смирно.

– Ну, тогда будем пить коньяк. Ты садись, садись, – генерал достал из шкафа бутылку коньяка, две рюмки, и порезанный ломтиками лимон, – я вот всё думаю, про вас всех, про тебя. Ты же знаешь, я ухожу в отставку!

– Так точно, товарищ генерал, – Мишка снова вскочил.

– Да сядь ты, я уже можно сказать, тебе не начальник. Я хочу с тобой, как мужик с мужиком поговорить. Дочка моя замуж вышла, знаешь, наверное. Родила уже, мальчика.

-Так точно, знаю.

– Она из-за тебя, назло нам с женой, замуж выскочила, когда ей запретили, с тобой встречаться. Такого урода, в дом привела… Бизнесмен! Лучше бы, в девках сидела. Вот ты мне скажи, почему ты согласился? Наверное, не сильно любил, раз так легко расстался.

– Отец учил меня, держать себя в руках, и уважать старших. А в армии учили, дисциплине.

– Правильно учили. Всё правильно. Только вот жаль, что никто не учит думать, и брать на себя ответственность, – генерал налил коньяк, и не чокаясь, опрокинул рюмку. – Пей, не бойся, не заложу.

– А что нужно было сделать? – Мишка тоже выпил. Говорить он не хотел, и не понимал, куда ведёт этот разговор.

– Послать, на три буквы! – генерал посмотрел в глаза, – если любил, конечно. Чего смотришь, взял бы, да и послал!

– Вы бы меня, из училища выгнали.

– Выгнал бы. Ну и что? Никакое училище не стоит, любящей бабы. Мы тогда испугались. Отец жены от водки погиб. Как начал в войну пить, так и сгорел. Что только не делали. Он был старшиной, эту самую водку на передовую возил. Привезёт, а там уж пить некому. А выливать ему было жалко. Так и спился. Жуткое зрелище, под себя ходил. Жена как услышала про ЛТП, так в истерику. Её отец в таком ЛТП, и умер. А ведь твоему другу, сколько тогда было?

– Как и мне, 23.

– Видишь, ужас какой. Понять её можно. А я с плеча, не подумав… Ты тоже хорош, не мог за себя постоять!

– Товарищ генерал, зачем сейчас об этом говорить? Всё равно, ничего нельзя изменить.

– Во, во…. Вот весь ты тут. Ты жизнь только начинаешь, а уже сдался. Это начало. Знаешь, сколько ещё у тебя всего будет, таких вот ситуаций? Ты не назад смотри, а вперёд. Может, у тебя ещё сын будет, ты должен его учить. Видишь, мне бог сына не дал, девки, у них своё. Никогда не отступай! Дурь не пори, проверь всё сначала, а потом дерись! Я ведь ждал, что ты очухаешься, придёшь, стукнешь кулаком по столу! Я бы понял. Думаешь, раз старый, значит, всё знает? Я столько ошибок в жизни наделал. Ляпнул что-то, всё, полетело…. А что, тот друг твой, неужели ты не видел, что он спивается?

– Не видел, я в армии был, – сказал Мишка, и тут же понял, что врёт. – Да, видел, но не понимал. Я до водки равнодушный, не думал даже, что это так захватывает. Обижался я на него, крепко. Мы были лучшими друзьями. Смотрю, он всё с одним болваном ходит, а для меня времени нет. Ну и ладно, думаю. Ну и черт с тобой. Вот тогда-то, он, наверное, и стал спиваться.