Предательство

Их существование постепенно становилось все более бесцветным, и она часто задумывалась, чего же им не хватает. Ей хотелось поделиться с кем-нибудь своими мыслями. Конечно, были подруги, но их девичники, как правило, заканчивались общими жалобами на жизнь. Каждая просто делилась с другими проблемами, не обсуждая причин. И всех объединяло одно. Усталость. Ощущение недостаточности. Нехватки времени. Время оставалось дефицитом вопреки всем экономящим его устройствам, изобретенным с тех пор, как построили их улицу. Теперь вон кладут высокоскоростной интернет-кабель, чтобы они могли выигрывать драгоценные секунды. Ответы на письма будут приходить еще быстрее, решения будут приниматься незамедлительно, нужная информация поступит за мгновение, после чего вы проанализируете ее и сохраните в соответствующем файле. А самому-то человеку, чей мозг должен все это переварить — каково ему? Ведь данное устройство, насколько известно, за последние сто лет не подвергалось никаким серьезным обновлениям.

Ей вспомнилась история о группе индейцев сиу, которая в пятидесятых годах отправилась из резервации в Северной Дакоте на встречу с президентом. Реактивные двигатели перенесли их за сотни миль в столицу. А в зале прилетов Вашингтонского аэропорта они сели на пол и, несмотря на настойчивые приглашения проследовать в лимузин, отказались вставать. И сидели так месяц. Ждали собственные души, которые не могли перемещаться так же быстро, как помещенные в самолеты тела. И только через тридцать дней почувствовали, что готовы встретиться с президентом.

Может быть, именно это нужно всем издерганным людям, отчаянно пытающимся наладить собственную жизнь? Остановиться и подождать, пока твоя душа тебя догонит. Но с другой стороны, все и так уже сидят, но не в ожидании собственных душ, а в уютных гостиных, перед телевизором, искренне увлеченные мыльными операми. Сидят, ужасаются недальновидностью других, их неспособностью строить отношения. Ах, как они ведут себя, эти люди! А сами просто переключают каналы — чтобы не задумываться над собственным поведением. Потому что судить других на расстоянии гораздо приятнее.

Она открыла дверь в группу Акселя, вошла, надела голубые бахилы и направилась к комнате персонала. Увидела их через стеклянную дверь и остановилась. Он сидел у Линды на коленях и жевал имбирное печенье, наматывая на руку прядь ее светлых волос, а Линда раскачивала мальчика, прижавшись губами к его коже.

Злость отпустила, снова уступив место опустошающему бессилию.

Как защитить его от всего происходящего?

Она не должна расплакаться.

Проглотив комок в горле, открыла дверь и вошла.

— Смотри, а вот и мама.

Отпустив волосы Линды, Аксель спрыгнул на пол. Линда улыбнулась ей с привычной застенчивостью. Эва заставила себя улыбнуться в ответ и взяла Акселя на руки. Линда встала и подошла к ним:

— У него маленькая шишка, но не думаю, что это опасно. Я говорила, что в дождь на горку нельзя, там скользко, но… Они, наверное, забыли.

— Потрогай, мама.

Эва едва нащупала маленькую припухлость у него на затылке. Линде определенно не стоило винить себя из-за этого.

— Ничего страшного, такое могло случиться где угодно.

Линда снова смущенно улыбнулась и пошла к двери.

— До завтра, Аксель. До свидания.

Домой они шли, держась за руки. Сначала, правда, Аксель злился из-за того, что они идут пешком, а не едут на машине, но потом прогулка ему даже понравилась.

Небольшая передышка.

Говорил только он. Она шла молча и отвечала односложно, когда требовалось.

— А потом мяч схватила Элинор, и мы рассердились, а Симон стукнул ее по ноге клюшкой, а Линда сказала, что так нельзя, и мы больше не играли.

Он пнул ногой небольшой камешек.

— Линда ужасно хорошая.

— Да.

— Ты тоже считаешь, что Линда хорошая?

— Да, конечно.

— Правильно, потому что папа тоже так считает.

Да, считает, когда не занимается сексом у них в ванной.

— Конечно, папа тоже так считает.

Он снова пнул камешек, на этот раз дальше.

— Ага, потому что, когда мы ели с ней в кафе, он ее поцеловал, а они думали, я ничего не вижу.

Все вдруг замерло и побелело.

— Что такое, мама? Мы что, дальше не пойдем?

Миг — и все перевернулось вверх дном.

Внезапное прозрение, вытеснившее прочь последние остатки доверия и надежды.

Линда!

Это она.

Все, во что она верила, в чем искала утешения, обернулось новым обманом, новым предательством.

Женщина, которая только что так заботливо сидела с их сыном, прижавшись губами к его коже, женщина, которую она сама только что успокаивала, уверяя, что та не виновата, — это она. Она и есть тот самый человек, который пытается разрушить ее семью. Она просочилась в их жизнь, как амеба, и прячет теперь свой умысел за показной заботой.

Все ее привычное, спокойное существование внезапно превратилось в сплошную ловушку. За что ухватиться? Чему можно доверять?

Сколько это длится? Кто-нибудь еще знает? Может, все родители в курсе? Только она, несчастная родная мать Акселя, пребывает в неведении насчет того, что у ее мужа связь с воспитательницей их сына.

Унижение, как приставленный к горлу нож.

— Мама, пойдем.