Предательство

Он поехал за «гольфом», держась на должном расстоянии. По извилистым пригородным дорогам и дальше по трассе к центру города. Между ними две машины, никто не должен знать, что он здесь, что он следит, контролирует, что он хозяин положения. Он совершенно спокоен. И никакой навязчивой тревоги.

У Данвикстулл они взяли влево к новостройкам Норра Хаммарбюхамнен, дальше сразу направо, и еще раз направо. Эту часть района Сёдермальм он знал, он проработал здесь неделю, подменяя кого-то несколько лет назад, когда в городе бушевал грипп. «Гольф» свернул направо к улице Дувнэсгатан и на мгновение скрылся из вида. А когда начал парковаться у одного из домов, Юнас притормозил, потом проехал дальше, повернул за угол, остановил машину и вышел. Пешком вернулся к дому на Дувнэсгатан и сразу же увидел, как в машине открывается дверь, а из расположенного неподалеку подъезда выходит блондинка примерно одних с ним лет, ну, может, чуть постарше. Натянув капюшон, Юнас прошел вдоль склона на другой стороне улицы и остановился напротив «гольфа» возле какой-то витрины. Он смотрел на их отражения в стекле и больше ничему не удивлялся. Все перепуталось. В какое-то мгновение фокус его взгляда сместился, и он заметил текст объявления внутри витрины — «Помещение сдается». Кроме объявления, в витрине ничего не было. Лишь отражения, которые могли кое-что поведать. Женщина, которая только что вышла из подъезда, и мужчина по имени Хенрик, который только что покинул свой прекрасный загородным дом, стояли рядом на противоположной стороне улицы. Стояли неподвижно, почти судорожно вцепившись друг в друга, обнявшись так крепко, словно боялись упасть, если кто-то из них ослабит объятия.

Стояли долго. Достаточно долго для того, чтобы человек у пустой витрины мог вызвать подозрение — если они вообще замечали то, что находится за пределами вмещающего их невидимого шара.

Кто он, этот Хенрик? В доме, откуда он только что уехал, осталась женщина, о какой можно лишь мечтать. А этот тип стоит и обнимает другую. Не оглядываясь он пошел назад к машине. Чувствовал растерянность, не понимал, что же он на самом деле видел и так ли все, как ему кажется. Муж и жена удовлетворяют свои желания в разных местах, с другими, а не друг с другом.

Гадость.

Никогда в жизни.

Когда он женится и его полюбят по-настоящему таким, какой он есть, когда его поймут, он никогда больше не посмотрит на сторону. Он отдаст всю страсть, которая таится в нем, он сделает свою женщину королевой. Будет поклоняться ей, исполнять все ее желания, его любовь будет рядом с ней каждую секунду. Он никогда не предаст. Его любовь будет творить чудеса, если кто-то сумеет выпустить ее на волю. Если кто-то захочет ее принять. Почему никто из женщин не видит, на что он способен, не замечает его внутреннюю силу? Почему никто не берет то, что он пытается отдать?

Анна все знала, и все равно он ей не подошел.

На него снова обрушилась тоска, тоска оттого, что он не может найти выход из своего одиночества. И мысль о человеке по имени Хенрик, которого он только что видел в объятиях другой женщины. У него есть все, о чем можно лишь мечтать, но этого ему мало.

И Линд... Эва.

Эва.

Чего она желала ему, когда шла с ним домой?

Краем глаза он заметил приближающийся автомобиль. Когда машина проехала, он увидел, что это «гольф». Белокурая женщина сидела на пассажирском месте.

Он повернул ключ зажигания и скорее машинально, чем осознанно направился следом за ними. Налево на улицу Реншерна и дальше на кольцевую к выезду на Нюнэсвэген. О том, чтобы держаться на расстоянии, он даже не думал. Он имеет право ехать, куда ему угодно.

И в небольшую пиццерию в стороне от дороги на полпути к Нюнэсхамну он тоже может поехать, что он, собственно, и сделал. И увидел, как в ста метрах впереди, на маленькой огороженной парковке, примыкающей к зданию, остановился «гольф». Заведение не выглядело ни шикарным, ни даже уютным, и выбрали его, наверное, только потому, что оно располагалось на приличном расстоянии от дома в Накке. Ну конечно, измена требует определенной осторожности, об этом он знает лучше других. Он чувствовал, как растет презрение к тем двоим, что скрылись сейчас за стеклянной дверью. На ее плече его рука, заботливая, внимательная. Какой дурой надо быть, чтобы доверять мужчине, который одновременно обманывает еще одну женщину?

Все так непонятно.