Предательство и измена. Войска генерала Власова в Чехии.

В частях, которые пришли в соприкосновение с бывшими бойцами 1-й дивизии, происходило специальное политобучение. Целью этого обучения было убедить всех солдат Красной армии в том, что они встретились с предателями родины, с немецкими наймитами, с людьми, к которым можно питать одну лишь ненависть, не оправдывать, не щадить, и только наказывать. Автор этих сведений, подполк. Артемьев, вспоминая о своей встрече с полк. Мишенко, солдаты которого производили все эти жестокости, спрашивает: «А где вы теперь, полковник Мишенко?».[213]

Относительно южной группы нам известно лишь о том, скольким ее бойцам удалось перейти в американский плен.

Таков был трагический конец Русской Освободительной Армии. Отдельные группы бывших солдат потом появлялись в разных тюрьмах и рабочих лагерях Советского Союза. С ними встретился и о них пишет Александр Солженицын, а также лейтенант Николай Краснов[214] и другие люди. В пятидесятых годах их постепенно начали отпускать и направлять на вновь заселяемые земли. Интересный отрывок информации непосредственно о судьбе ген. Власова и его группы появился в книге Леопольда Треппера: «Большая битва» (The Great Game), изданной в 1977-м году в переводе с французского языка в США. Место действия: камеры Лубянки в Москве. Автор встречался с рядом видных деятелей как в армии, так и в гражданской жизни, по мере того, как они проходили через камеры тюрьмы. Среди них был человек, имя которого автор не помнит, но согласно описанию его воинской должности и по остальным данным, это должен был быть ген. Жиленков. В те дни происходило заседание суда по делу ген. Власова и его группы. Каждый вечер охранники приводили этого заключенного в камеру и он красочно и с циничной безучастностью рассказывал остальным заключенным о том, что в данный день происходило на суде. В первый день Власов сказал в зале суда: «Пусть ваше решение будет каким-угодно, но я войду в историю». На это в царившую в зале тишину Жиленков выкрикнул такие слова, которые встречаются лишь в самых деше- вых романах. И если я представил личность ген. Жиленкова в датой книге в таком неприглядном свете, то потому, что убежден, что это по праву,

Особый подход к Освободительному движению имеется у писателя Александра Солженицына. Он лично соприкасался с русскими добровольцами как на фронте, будучи тогда капитаном Красной армии, так и позднее, как заключенный. Его отношение к оппозиции ген. Власова советскому строю не являтеся положительным. В своей книге «Архипелаг ГУЛаг» он возвращается к истории РОА и к ее возникновению, пишет о ее темных сторонах, о деморализованной бригаде Каминского. Иногда, лишь с большим трудом можно различить, где кончается советский капитан артиллерии и где начинается личность автора в оппозиции, как мы его теперь знаем. Несмотря на неточности в тексте, которые не являются столь существенными, Солженицын совершенно обходит политическую концепцию программы КОНР, который представлял интересы и с которым отожествлялось значительно большее количество людей, чем допускает Солженицын. Политическая программа Комитета превысила пока все, что эмиграция из Восточной Европы и оппозиция восточной социалистической диктатуре когда-либо могла создать. Движение было целеустремленной организацией и если даже Солженицын утверждает, что понятие предательства обусловлено общественными причинами, а не биологическими и что в ходе создания своей книги будет возвращаться к этому феномену, он этого не сделал, будучи занятым лишь описанием потрясающих ужасов ГУЛага.[215]

Такое-же отношение к движению ген. Власова было и у украинского движения сопротивления. СС-дивизия «Галиция», позднее 1-ая Украинская дивизия «Галичина», не отличалась той славной историей, как обе дивизии ген. Власова. Она лишь раз участвовала в боях на восточном фронте, была разгромлена в битве у гор. Броды в Словакии, стянута с фронта, реорганизована и к концу войны была включена в оборону на Южном фронте. Несмотря на это, действия ген. Власова остались для украинцев «власовщиной», с оттенком пренебрежения, как к чему- то неполноценному.

История отношений Освободительного движения к представителям Третьего Райха с самого начала отличалась особым характером, не предвещавшим хорошего кон- ца. За каждым действием, за каждым проявлением всегда стояло взаимное недоверие обеих сторон. Эти отношения складывались так, как-будто оба участника выжидали, когда другой участник совершит ошибку. С одной стороны было чувство превосходства, а с другой чувство людей, которым было отказано проявить себя полностью. Неудивительно, что, наконец, одна сторона была убеждена, что она дает слишком много, а другая, что она получает слишком мало. Со временем это недоверие закономерно перешло в ненависть и у некоторых людей приобрело патологические формы. Пожалуй, больше всего это проявлялось у ген. Буняченко.