Предательство. Последние дни 2011 года

Сергей Георгиевич был доволен вопросом, самолюбие автора было удовлетворено, легкая улыбка промелькнула по лицу.

— Броуновское движение нашего общества приближается к хаосу, выход из которого возможен лишь объединив людей новой идеей и указав путь. Причем понятие «новая планета» используется в двух аспектах — наведение порядка у нас на Земле и выбор пути развития, направленного на колонизацию космоса, создание новой среды обитания человека.

— Все принимается, только меня пугают стройные ряды и колонны, которыми будут выводить людей из хаоса, — высказал свое опасение Олег Борисович. — Мы еще помним колонны трудящихся в СССР и фашистской Германии, знаем, чем это закончилось.

— Все зависит от человека и власти, умения объяснять, отношения к человеку. В качестве отрицательного примера можно вспомнить и «красных кхмеров» с Пол Потом во главе. Идею можно вдолбить одному человеку на всю жизнь, гражданам одной страны идею можно насадить на десятилетия, а человечеству — невозможно, оно само должно его принять.

Неожиданно зазвонил телефон. Олег Борисович остановился и стал разговаривать. Сергей Георгиевич продолжил путь, предоставляя Олегу Борисовичу возможность говорить без оглядки на присутствие постороннего человека. Пройдя метров десять, Сергей Георгиевич остановился, посадки сосен закончились, и слева открылся дивный вид, который и в прошлом году его очаровал. Убранная от снега лестница круто спускалась к озеру. Одинокий любитель подледного лова замер без движения в ожидании клева. Яркая оранжевая палатка напоминала солнце на фоне сплошного бело-серого неба. Невдалеке от озера была проложена лыжня, по накатанности можно было предположить, что ею часто пользуются. Лыжную трассу пересекал глубокий след одинокого путника. Куда и зачем он шел? Ответа не было, возможные версии Сергей Георгиевич не успел обдумать. Его нагнал Олег Борисович, который с удовольствием сообщил:

— Стол накрыт, Маша приглашает пообедать.

Мужчины не стали раздумывать, быстро развернулись и направились обратно по знакомой дорожке. Возвращались чуть быстрее, молчали, иногда бросали взгляд на деревья и птиц, которые в поисках пропитания перелетали с одного дерева на другое, с одного кустарника на другой. За поворотом показался знакомый коттедж.

— Странное ощущение, что домой возвращаешься быстрее.

— Правильно, — согласился Сергей Георгиевич, — дома тебя ждут, а это притягивает и ускоряет движение.

* * *

Сергей Георгиевич любил это ощущение дома, когда с мороза входишь в теплое помещение и чувствуешь запах обеда.

— Прекрасно, просто замечательно. Чувствуется, что в доме есть хозяйка.

Олег Борисович ничего не сказал, но по лицу было видно, что ему было приятно это слышать. Услышала эти слова Сергея Георгиевича и сама Маша, которая вышла их пригласить к столу. На Маше был небольшой передник, свидетельствующий о ее особой миссии в данный момент.

— Все готово, проходите, пожалуйста.

Она волновалась, и голос немного ее выдавал.

Когда мужчины подошли к столу, она предложила выбрать выпивку. Сергей Георгиевич сразу же отказался от этого, возложив всю ответственность на Олега Борисовича:

— Я пью все, выбирайте на свое усмотрение.

Обедали в тишине, Маша сидела напряженно, опустив свой взор в тарелку. Сергей Георгиевич нарушил тишину:

— С вашего позволения, у меня тост.

Олег Борисович облегчено вздохнул, было заметно его смущение — очевидно, что он еще не привык к роли главы семейства. Маша оживилась, в глазах появился задорный огонек. Она внимательно слушала.

— год назад я был в этом доме. Сегодня он другой, добавились молодость и ответственность. Я хочу выпить за вас, Олег Борисович и Маша, за отсутствующую Ольгу Петровну. Скоро Новый год, мой любимый праздник. Люблю с детства. Новый год — это чистый лист бумаги, на который мы записываем свои пожелания на год. Все хотят быть счастливыми, но не всегда понимают, что счастье требует внимания, самоотдачи и в чем-то самоотречения. За вас, за счастье в этом доме!

Сергей Георгиевич встал, встал и Олег Борисович, а Маша, глядя на них, восторженно вскочила. Она не могла скрыть своей радости, ее глаза светились. Посмотрев на нее, Сергей Георгиевич вспомнил подобное свое состояние, когда отец, отодвинув стул, предложил ему сесть за стол с взрослыми, которые были у них в гостях.

Атмосфера праздника, расслабленности и доверительности царила за столом. Мужчины шутили, что-то рассказывали, порой спорили. Маша старалась не вступать в разговор, но иногда высказывала свое мнение. Она тщательно наблюдала, словно губка, впитывала в себя все, что видела и слышала, боялась что-то упустить, не зафиксировать — словно дерево, испытавшее засуху и неожиданно получившее доступ к влаге.

* * *