Предательство страсти

История эта была странная и очень запутанная. Лорд Сазерленд, министр иностранных дел, получил письмо от русского канцлера, в котором речь шла о том, что виконт де Грийе в молодости развлекался тем, что собирал материалы о преступлениях «интимного характера», убийствах, изнасилованиях, подлогах… В общем, архив этот, будучи извлеченным на свет Божий из тайников виконта, мог бы наделать много нежелательного шума. В связи с этим русский канцлер просил разыскать некую Гертруду Риппельштайн, которая по его сведениям, живет в Англии, и выяснить, где она хранит похищенную ею у виконта часть архива, а также, возможно, сможет указать местонахождение всех документов. Русский канцлер сообщал, что фрау Риппельштайн служила у де Грийе гувернанткой, выкрала бумаги и затем долгие годы шантажировала своего хозяина. Мнительный и трусливый, Георг III тут же подумал, что это может быть как-то связано с мятежом в североамериканских колониях, может быть Франция, заполучив этот архив, попытается очернить английское дворянство в глазах жителей североамериканских колоний, в основном пуритан, и тем самым подорвать могущество Англии на новом континенте?

В результате монаршей подозрительности, эта самая Гертруда Риппельштайн, сидит в одной холщовой рубашке перед епископом Готторпским, который должен всеми имеющимися в его распоряжении «средствами убеждения», по приказу короля, вырвать у интриганки секрет местонахождения всего архива или хотя бы его части, что послужило поводом для шантажа виконта.

В письме русского канцлера утверждалось, что Гертруда украла тетрадь де Грийе, куда он заботливо записывал фамилии и преступления, совершенные представителями этих фамилий. Своего рода опись всего архива.

— Я повторяю свой вопрос, фрау Риппельштайн, где вы спрятали бумаги своего хозяина виконта де Грийе? — епископ потер свою переносицу. Максимилиан ненавидел это королевское поручение. Мучить эту несчастную было бессмысленно. Она действительно ничего не знала! Епископ слишком хорошо знал людей, и видел, что фрау Риппельштайн не обладает той силой духа, что свойственно людям сильным, отстаивающим свои убеждения, или готовых пострадать ради кого-то или чего-то важного в их жизни.

— Отпустите меня… — чуть слышно прошептала несчастная женщина. От голода и побоев, она уже почти ничего чувствовала. Гертруда день и ночь молила Бога, чтобы тот прекратил ее мучения и ниспослал ей смерть.

— Осталось последнее средство. Скажите нам, где искать бумаги вашего хозяина, и вас отпустят, к вам придет врач, вам дадут много денег! Черт побери! Не упорствуйте! Не заставляйте меня подвергать вас дыбе!

— Господь вам судья… — послышалось в ответ.

Епископ закрыл лицо руками и сделал знак палачу. Тот перенес Гертруду к огромному столу, и, бросив ее на него сверху, словно мешок с костями, закрепил ей руки и ноги. Приведя доску в вертикальное положение, палач занял свое место у рычага.

— На первый счет у вас растянутся мышцы, так что боль едва можно терпеть, — медленно и мрачно начал епископ. — На второй счет лопнут связки, на третий начнут разрываться сочленения суставов, на четвертый — вы умрете. Говорите сейчас!

— Мне нечего сказать, — последовал ответ, который епископ уже многократно слышал.

Раз, — скомандовал он. Гертруда издала дикий вой и безжизненно повисла на дыбе. — Приведите ее в чувство! — епископ вскочил со своего места. Он больше не мог находиться в застенке, наедине с палачом и несчастной жертвой европейской политики. Стражник выплеснул на неподвижное тело Гертруды ведро холодной воды.

— Опустите ее, — епископ встал со своего места, подошел к дыбе, и приложил пальцы к шее Гертруды.

— Все… — внутренне он испытал даже облегчение, что земные страдания этой женщины закончились. Епископ утешал себя тем, что муки, пережитые Гертрудой Риппельштайн на смертном одре, наверняка обеспечили ей место в раю. Тем более если она была и в самом деле ни в чем не повинна. Черт бы взял этот архив де Грийе, и самого старого виконта! Но что могло заставить эту несчастную так упорствовать? Ни одно человеческое существо не в силах выдержать такие муки, если только оно не преследует какую-то высшую цель или не защищает свое потомство…

Из состояния раздумий епископа вывел стражник.

— Ваше святейшество, у ворот стоит пруссак, утверждающий, что приходится мужем этой ведьме.

Епископ сжал виски. Неужели все сначала? Георг III и этого потребует допросить «всеми имеющимися средствами»?

Готфрида Люмбека проводили в кабинет епископа и предложили вина, но тот сидел как на иголках, и от вина отказался.

— Вы мистер Люмбек? — епископ вошел неслышно, мягко ступая по ковру.

— Ваше святейшество… Я…

— У нас ваша жена, Гертруда Риппельштайн, — коротко сообщил ему епископ.

— Я знаю, потому и пришел. Не мог бы я увидеться с женой? — Люмбек порывисто вскочил, затем упал на колени и поцеловал епископу руку и полы одеяния.