Предательство. Утраченная история жизни Иисуса Христа

— Неужели не понимаешь? Священники пришли за Йосефом, после того как Финей, Адас и Ангий вернулись в Иерусалим из Галилеи и сказали первосвященнику: «Мы видели Иешуа и его апостолов восседающими на горе Мамлих». Они думали, что он жив! Они сказали: «Приведите Йосефа Харамати, и он приведет к тебе Иешуа». Они и вправду верили, что Йосеф знает, где Господь наш, и выдаст его. Но они не нашли Йосефа в темнице!

Лицо Ливни светилось от радости. Он рассказывал все это так, будто эти события случились несколько дней, а не столетий назад.

— Так какое же отношение это имеет к папирусу? — терпеливо повторил свой вопрос Варнава.

Ливни наклонился вперед, между их лицами осталось не больше локтя. От него слегка пахло вином.

— Йосеф провел в бегах всю эту неделю, — прошептал он. — Он…

— Ливни, я читал Евангелие от Никодима. С некоторыми отклонениями Папиас излагает ту же самую историю в своих «Толкованиях пророчеств Господа». Так какое же отношение это имеет к папирусу?

— О, Варнава! — с искренним изумлением и радостью промолвил Ливни. — Как же ты удивишься, когда я скажу тебе…

Рядом послышались голоса, а затем и шаги. В пещеру, где сидели Варнава и Ливни, вошла Калай, а следом за ней — Заратан и Кир.

Судя по тому, что черные кудрявые волосы Кира не закрывали его бородатого лица, а были откинуты назад, ветер снаружи крепчал. Прямой нос Кира казался еще длиннее, а глаза еще больше походили на мерцающие изумруды.

— Кир, это Ливни, мой друг, — сказал Варнава. — Он великий знаток древних текстов.

Обойдя стол, Кир поклонился Ливни. Его одеяние, когда-то белоснежное, было покрыто грязью, пылью и засохшей кровью и плотно облегало его мускулистое тело.

— Брат, благодарю тебя, что приютил нас этой ночью. Обещаю, что мы уйдем прежде чем рассветет.

Ливни мягко возложил руку на голову Кира.

— Ты должен присесть и поесть, чтобы восстановить силы перед дальней дорогой, которая вам предстоит. Позволь мне налить тебе немного вина.

Кир глянул на Варнаву, будто в надежде, что тот сможет что-то прояснить насчет дальней дороги.

— Садись, Кир, — сказал Варнава. — Я объясню все позднее. Что там снаружи?

Кир сел на стул и протянул руку к лежащему на тарелке хлебу.

— Я осмотрел все вокруг, — сказал он, отламывая кусок хлеба. — Никого не видел, но следы повсюду. Не удалось выяснить, чьи они, поэтому не могу сказать точно, в безопасности мы или нет.

Ливни пролил немного вина на стол рядом с чашкой Кира и принялся вытирать его рукавом.

— Конечно же, здесь повсюду всякие следы. По берегу все ходят. Рыбаки, торговцы, купцы, иногда целые караваны.

Разлив вино по чашкам, он откинулся на спинку стула и снова посмотрел на Варнаву. В его серых глазах светился озорной огонек.

— Ливни, просто намекни мне, — с явным раздражением сказал Варнава. — И тогда мы сможем продолжить обсуждение вместе со всеми.

— Ты знаешь значение слова «маханаим»? — спросил Ливни.

Взгляды всех находившихся в пещере устремились на него.

— Есть множество вариантов, — устало ответил Варнава, его явно утомили все эти словесные игры. — А ты как думаешь?

— Я думаю, это значит «два лагеря», — ответил Ливни, глядя на Варнаву с улыбкой братской любви на лице. Эта улыбка немного смягчила раздражение Варнавы.

— Два лагеря?

— Да. Ведь так просто. Трудно поверить, что мы столько лет не могли понять это.

На несколько мгновений в пещере воцарилось молчание.

— Мать благословенная! — ахнула Калай. — Два лагеря, два перехода! А «мехебель» значит «от берега»!

По жилам Варнавы словно пробежал огонь.

— В двух переходах от берега, — повторил он, касаясь запястья Ливни дрожащими пальцами. — Боже правый, значит, это и есть карта!

Глава 29

Калай сидела на стуле с высокой спинкой, поджав ноги и потягивая вино из чашки. Двое старых монахов стояли у стола, склонившись над старыми картами, пожелтевшими, обтрепанными и покрытыми пятнами свечного воска. Ливни не позволил касаться карт никому, кроме Варнавы, поэтому четверо других мужчин стояли в паре шагов от стола, в то время как старшие обсуждали между собой значение еле различимых старинных обозначений, нанесенных на листы.

— В этом-то и проблема, — пробормотал Ливни, хмурясь. — Мы не знаем, с чего начать. Во времена земной жизни Господа нашего на побережье располагались восемь крупных городов. Какой именно имеется в виду в папирусе?

Свет свечей окутывал поверхность стола, будто толстое покрывало из янтарной смолы, и края карт, казалось, превратились в светящиеся линии.

— Если начальная точка вообще является городом, — возразил Кир, подошел поближе и встал между Ливни и Варнавой, сложив руки на груди. — Это может быть бухта, отдельно стоящий камень, какие-нибудь развалины. Все, что угодно. И мы не можем знать это.

Варнава аккуратно положил ладонь на загнувшийся вверх край карты, расправляя ее.

— Если мы правы в том, что текст на папирусе написан Иосифом Аримафейским, тогда, возможно, нам следует искать это место в окрестностях Иерусалима.

— Почему же? — скептически спросил Кир.

— Очевидной причины нет, кроме той, что он жил там, и нам будет с чего начинать.