Предавая любовь (СИ)

—           Вероятно, если ты решишь, что мы семья, мне придется походить к психологу, потому что сейчас идея пустить тебя к себе или съехать к тебе вызывает у меня панику

И мне впервые удалось пронаблюдать дивную картину под названием «Эверард Штерн не знает, что сказать».

Возможно, поэтому он молча встал, достал смартфон и заказал мои любимые суши. Признаюсь честно, я вот не могу назвать его излюбленных блюд. Пока я готовила, он ел то, что ставилось на стол. В прессе упоминались привычки нового главы корпорации Ади-тех, но я те статьи не читала.

Мы еще немного посмотрели TV, и наступило то самое время. Штерн одним движением вытащил меня из кресла, прижал к себе и впился поцелуем-укусом в сочленение плеча и шеи. В то самое место, где у семейных пар находится метка. В то самое место, где у меня иногда возникает засос. Но не метка. Нет.

Звериная страсть, напор, сипа, мощь и скорость — я не понимаю, как люди могут спать с оборотнями. Моему крепкому выносливому организму и то тяжело. А если представить на моем месте слабую, мягкую человеческую самочку... Воистину не понять.

Понедельник и вторник я занималась мелкими делами, которые едва не погребли меня под собой, что не помешало мне подстроить встречу нанятого адвоката и моей гордой, но несчастной матери. Адвокат по нотам сыграл благородного и отзывчивого человека. Нашел для нее жилье, «выбил» льготы и пенсию (все в один день, потому как все эти блага уже давно ее дожидались). Так что я жду звонка от мамы. И приглашения в гости. Надеюсь, я достаточно хорошо ее знаю.

А вот в среду я замучила Вика вопросами. Мне нужен бизнес, но я умею только сниматься. Значит, этот бизнес должен косвенно касаться моей работы. И, затираненный мною Вик, наконец нашел решение.

—           «Кассандра», — буркнул мой агент, и щелчком пальцев подозвал официанта.

Мы опять сидели в том самом, любимом, кафе.

—           Зачем нам этот умирающий журнал? — удивилась я.

—           Затем, что ты купишь в нем пятьдесят один процент акций, — проворчал Вик. — И мы выведем его в первые строчки рейтинга.

—           Как?

—           Ты интересна людям, — Вик поправил модный узкий галстук. — Мы состряпаем журналистское расследование и обнаружим твоего таинственного возлюбленного.

—           Решил продать тайну Штерна?

—           Не продать, но намекнуть. Плюсом пойдет твой архив фотосессий с неопубликованными фото. У меня есть пара мальчиков-моделек, их век короток, но сейчас они на виду.

—           Мы не так долго будем в центре сплетен, — я покачала головой. — Пока что да, я могу подбросить пару жареных фактов. Но потом — кто ж мне будет докладывать?

—           «Кассандра» самый непопулярный сплетник столицы. Но если сменить название, например, на какой-нибудь «Beauty amazing news», то может получиться.

—           А почему именно на старом языке?

—           Увы, все менеджеры сходятся в одном: этот язык лучше всего продается. Так что в твоем новом журнале всего будет по чуть-чуть. Рецепты красоты, статьи о новинках косметики и сплетни. Можно добавить короткие любовные истории, государство за это платит. Если герои истинные. А когда раскрутишься, тебе будут платить за то, что ты будешь писать о косметике. То есть не ты, а твои подчиненные.

—           Дашь мне Лайру? На время?

—           Дам, — кивнул Вик. — Я наигрался.

Последнюю его фразу комментировать не стала.

—           Открытие выставки назначено на субботу.

—           Так быстро? А как же подготовительная работа, реклама? — поразилась я. — Никто же не придет!

—           О нет, ожидается аншлаг. Прошла агрессивная реклама: «Выставка Алеззи! Только один день! Ее могут запретить!». И все в том же духе. Вы же уже выбрали фото, на фоне которых будете вещать?

—           Мы еще и вещать будем? Обычно я стою молча, улыбаюсь и держу бокал с шампанским.

—           Люди нашего заказчика готовят тексты. Твоя задача — выучить и рассказать. По итогам первого дня выставки тебе будут перечислены еще деньги.

—           За риск?

—           За исполнительность.

Мы посмеялись, пригубили отвратного кофе и разошлись. А дома меня ждали две вещи: костюм для открытия выставки и текст. Пробежав глазами предложенную речь, я передернулась и позвонила Вику.

—           Только же разошлись, — проворчал мой друг.

—           Я тебе текст скинула на почту. Посмотри. Я просто боюсь, что меня закопают.

Читал Вик в «прямом эфире». Похмыкивал, вздыхал и чем-то шуршал.

—           Ты там шоколад лопаешь?

—           Шоколад и секс — вот два главных источника гормона счастья. Секс у меня исключительно с работой и счастья не приносит. Вот, шоколадом пробавляюсь. Слушай, я не думаю, что тебя закопают.

—           Я не думаю, что закопают и не закопают — разные вещи, — вздохнула и отключилась.

Остаток вечера читала речь. Весь четверг репетировала перед зеркалами и привыкала к новой одежде — мне прислали винтажное, длинное платье. К нему прилагались туфли на тонкой и высокой шпильке. Тут вынуждена признаться: мне привычней сниматься в такой обуви, не ходить.