Предчувствие

Внимательно слушаю, непроизвольно опустив голову. Я знала это. Читала статьи о школах в Америке. В этой стране просто не продавались другие тетради. Только в линейку. Поэтому мы привезли несколько с собой.

— Так что сегодня можешь пользоваться ей, а после уроков прогуляешься до супермаркета. Хотя, может, она так и останется пустой. Кто знает, сколько раз нас еще сегодня вызовут в администрацию. Зачем вообще приехала сюда? Чтобы доставлять неудобства другим?

Гнев и обида сталкиваются подобно двум разъяренным тиграм, запуская своими химическими реакциями внутренний вулкан эмоций. Пальцы с силой впиваются в ладонь, болью возвращая меня к реальности. Я не могу потерять контроль. Нельзя кричать и тем более нельзя плакать. Не здесь. Не при нем. Сжав зубы, выхватываю тетрадь и, не оборачиваясь, ухожу прочь. Сколько драмы из-за одного придурка. В голове красным огоньком, не переставая, пульсирует лишь одна мысль: «Домой. Не могу больше это терпеть». Но как? Ответов нет.

Стоящую в коридоре Сандру я замечаю далеко не сразу. Увидев меня, она отлипает от стены и идет мне навстречу.

— Ну, как прошел первый урок? — ее жизнерадостный тон после всего негатива последнего часа кажется словно с другой планеты.

— Отлично. Чуть не отчислили, — произношу со слабой улыбкой.

— ЧТО⁈

7.2

Тригонометрия проходит на удивление спокойно. Учитель, узнав, что мы студентки по обмену, реагирует максимально дружелюбно: позволяет нам сесть рядом и настоятельно просит задавать вопросы, если мы что-то не поймем. А после дает тест, но обещает не ставить оценки всему классу, желая лишь проверить остаточные знания.

Язык математики оказывается международным, как и английский. Только здесь языкового барьера у нас нет.

Но уже на следующий урок я иду как на казнь — он не совпадает с расписанием никого из нас, как и четвертый. В классе меня ждет сюрприз. Дерек, увидев меня, дружелюбно машет рукой, а после и вовсе, обаятельно улыбнувшись, меняется местами с девушкой справа от моей парты.

Удача покидает меня уже урок спустя. Кажется, судьбе было мало, что геометрия наименее любимый мной предмет. Под ободряющие слова Дерека, который проводил меня до нужного класса, я захожу в кабинет и сталкиваюсь взглядами с Дэном. Никогда не видела такого резкого перехода эмоций. Мгновение — и улыбка превращается в ледяной айсберг. Его недобрая усмешка заставляет меня стиснуть губы в улыбке. Он не стремится пересесть поближе, и это одновременно вызывает горечь и облегчение. Уж лучше бы я была здесь совсем одна.

Геометрия — все та же математика. Учитель раздает нам листы с материалами для урока и без линейки рисует на доске какие-то фигуры. Только тогда я вспоминаю теорему, которую мы проходили когда-то в школе. Я с облегчением принимаюсь за дело, но замираю как вкопанная, едва начинаю записывать условия задачи. Здесь нет метров или сантиметров. И я даже не помню, как называются меры длины здесь, на другом материке. Какая градация? Учебников нет, телефоном пользоваться нельзя. Неужели меня сейчас вновь выгонят с урока? Или определят на уровень ниже? Я не выдержу еще одного похода к секретарю. Да еще и под конвоем Дэна.

Всматриваюсь в выданный лист, пытаясь найти закономерности. Это меры длины, значит должны быть футы и что-то там. Мне казалось, что это дюймы, но вместо этого всюду вижу какие-то инчи. Инч — это больше или меньше фута?

Задача вся в инчах. Осторожно принимаюсь решать. Это же математика. Пусть даже инчей будет миллион, каждая цифра — все равно математика.

Едва принимаюсь за дело, и цифры складываются одна к другой. Я довольно улыбаюсь, получив ответ. Лучше бы я щеку себе прикусила и разрыдалась.

— Мисс Джейсон, все получилось?

Страх подобен ведру ледяной воды.

— Да, — тихо произношу, испуганно глядя на учителя.

— Покажете, что у вас получилось? — жестом приглашает он меня к доске.

Медленно встаю, судорожно сжимая в руке лист, и принимаюсь за дело. Медлю, когда надо написать слово «дано». Я по привычке написала его по-русски. А на английском как будет? Сжав губы, опускаю его. Оно ведь не самое главное. Может, у нас так принято?

Однако действительно так принято, видимо, только у нас. Учитель заинтересованно рассматривает оформление задачи. А еще, кажется, его впечатлило мое умножение столбиком. Бросив короткий взгляд на класс, я нахожу у многих на партах калькуляторы. Что это за математика, где самостоятельно не умеют считать?

С инчами я не напортачила, и я возвращаюсь на место под восторженные слова учителя, который что-то начинает рассказывать про принятые способы решения задач. По пути бросаю быстрый взгляд на Дэна, который внимательно, но без прежней злобы, смотрит на меня.

После окончания урока наступает ланч, и я, идя следом за парнем, решаюсь наконец задать вопрос:

— Дэн? — парень оборачивается ко мне, не замедляя шаг. — Что такое инч? Это больше фута?

Парень удивленно приподнимает брови и внезапно разражается смехом. Испуганно гляжу на него, не понимая.