Читаем Предчувствие полностью

Интонации будут очень похожими, словно все нарочно примутся подражать одному и тому же голосу. Повторять все его паясничанья и кривлянья. Петр узнает его: это голос, отнявший мысли. Неужели хранители голоса сейчас войдут и вытолкают Петра наружу? Изгонят из рая (если на мгновение поверить, что это рай). Войдут? Разве они еще не здесь? Или крики донесутся из-за двери? А вдруг они не заметят его? Разве что до поры, а потом, скоро, очень скоро он будет обнаружен и не сможет сопротивляться. Ведь у него не останется сил. Но это потом, а пока он продолжит корчиться в темноте, на грязном полу, слушать их голоса, их частое дыхание, перебирать мысли, которые никогда не удастся додумать. Всматриваться в звезды, сияющие из будущего. Должно быть, давно мертвые. Он будет смеяться в темной комнате. Один. А все это продолжит уходить из памяти, пожалуй даже забудется наконец. Неужели эта комната в конце концов будет покинута историей? Неужели это свершится? Да, он больше не вспомнит ни далекого городка, ни длинного пути, ни детства, ни людей, пытавшихся научить его чему-то, ни стихов, ни ходячих призраков, он потеряет саму способность вспоминать. Даже обрывки. Даже самое ценное. Легко представить.

Станет смотреть не то сквозь стены, не то вовнутрь себя. Подумает, что комната не так уж мала. Да, она и вправду будет огромна. Снова примется ходить из угла в угол, от стены к стене, от двери к окну, от стены к двери, от окна к стене, из другого угла в другой угол. Что ж, найдется множество занятных вариантов. Так сразу все и не перечислишь. От изобилия не удастся скрыться. И все же количество не будет бесконечным. К большому счастью. Но главные вопросы, повторим, останутся теми же. Хуже того – окажутся еще более острыми. Теперь их негде будет спрятать. И радость не станет менее радостной, и тоска не будет менее тоскливой, и ярость не захочется назвать менее яростной, а пустота не покажется более пустой. Тишина, звон. Все продолжит длиться.

Его на секунду привлечет стук стекла, дрогнувшего в раме. Еще один звук чего-то неживого, благодаря которому он узнает нечто новое о себе. Едва ли не каждый звук будет приносить что-то новое. Наверное, он все-таки вспомнит о Никоне. Мы этого не узнаем. Нас это не коснется. Отметим лишь позвякивание стекла, похожее на воспоминание.

Упадет на кровать, сядет на стул, снова поднимется и начнет ходить по комнате – от окна (прикоснется рукой к стеклу) к стене, от стены (прикоснется рукой к обоям) к стене (прикоснется рукой к обоям) и так далее – по давно знакомым маршрутам. Ляжет на пол, потом встанет на стул и дотронется рукой до потолка, проведет пальцами по трещинам облупившейся штукатурки (характерный звук рассыпания ошметков). В комнате отыщется бесчисленное количество занятий. Повторение, которое вроде бы должно будет превратить все в прошлое, упрямо станет указывать в обратном направлении, раз за разом обнаруживая невозможность повторения, указывая на (пусть и едва приметную) новизну еще не случившегося. Будущее, а не прошлое – вот в чем обнаружится истинная невыносимость (или, если вам угодно, надежность) бесконечного повторения. Расстояние до потолка покажется многокилометровым.

Перейти на страницу:

Похожие книги